– Что ты хочешь, задрот? -спрашивает он.
И тут я не выдержал, даже сам не понял, как это получилось. Мой кулак яростно попадает ему в лицо, прямо в правую скулу. Удар был таким сильным, что парень отлетел в сторону.
– Что ты делаешь… -завопил он, хватая перекошенное от удара лицо.
На плитку пола закапала алая кровь. Артем трогает свою худую челюсть в страхе, как будто я ему её проломил.
– Заткнись! -сказал я и сжимая кулак, подхожу к нему, намереваясь нанести очередной удар.
Он начинает от меня уходить, но я вновь сильно бью его и валю на пол.
В этот момент в туалет заходит директор. Уроки ещё во всех классах продолжали идти и она, проходя мимо и услышав в туалете шум, решила разведать всё ли в порядке. Я оборачиваюсь на неё. Глаза у меня вытаращены как у душевнобольного.
– Что здесь происходит? -спросила она.
Я смотрю на руку. Она в крови. Где то на полу плачет Артем.
В этот день, я отправился в кабинет директора и она пригрозила меня исключить. Выходя из кабинета, я увидел на лестнице Артема и еще двух своих одноклассников вместе с ним. Они между собой разговаривали. Я быстро проскочил по лестнице мимо них и когда уходил, мне послышался голос Артема:
– У этого урода даже глаза изменились…
***
Я шёл вдоль покрытой граффити стены под истеричные вопли внутреннего голоса: «Что теперь со мной будет и что скажут, когда узнают о произошедшем, мои предки? Они точно будут в ярости. Каким будет наказание? Домашний арест? Наверное, они будут крайне разочарованны тем, что меня исключат из школы и увидеть эту грусть в их глазах, наверное самое страшное.»
На самом деле, я всегда любил своих родителей, очень трепетно относился к маме и старался не расстраивать по пустякам. Родители часто говорили мне о том, что я на них не похож. Не внешне, а именно внутренним миром, сумасшедшими поступками. Но я и не верю, что ребенок – это твой след, твоё продолжение. Я уверен, что это совершенно отдельное существо с другим миром внутри.
Больше всего, о чем я думал, так это о животной ярости, ударившей мне в сознание. Со мной ведь никогда прежде подобного не случалось.
В кармане завибрировал телефон. Я достал из куртки гаджет и увидел на треснутом дисплее номер отца. На какое-то мгновение прикрыл глаза. Началось… Ему уже всё доложила классная. Что теперь будет?
– Па, привет… -говорю я в трубку.
– Да сын, привет…
Повисла неловкая пауза. Я решил её оборвать:
– Почему звонишь? Что-то случилось?
– Я в курсе, что произошло. Тебе нечего делать в этой школе.
– Что?
– Тебя хотят исключить. За то, что ты избил того парня. И за твои прогулы!
– Ты так спокойно об этом говоришь… Я думал…
– За то, что подрался, тебя ругать не буду! Уверен, что не ты первый начал эту драку, знаю тебя. Идиотов хватает. Меня родители никогда не ругали за подобное и правильно.
Мой отец всегда воспитывал во мне мужчину. В свободное от работы время, занимался со мной и показывал, как ставить блок, чтобы уйти от удара, как самому бить сильнее.
– Мир стал сложнее, чем тот, в котором я вырос. Но кое-что никогда не меняется. Бей первым. Не плачь! -говорил он, подставив кулак под мой мальчишеский подбородок.
Я знал, что он поймёт меня в данной ситуации.
– А по поводу прогулов мы ещё поговорим… -продолжил он по телефону.
– Да, конечно…
– В общем, тебя переведут в лицей…
– В лицей? Ого! За не посещаемость и махач? -я сиял от счастья, услышав отца. – Это прелестно!
