Дневник Монстра. Том 2 - страница 5

– Генрих! Рад видеть. Как добрался?

– Да без проблем, все хорошо.

– Почему тут так много людей?

– Людей? Люди тут лишь мы и нас не так уж много.

– Ну да…

– Скота достаточно, лагерь переполнен, но зато есть рабочая сила. Да и дохнут пачками.

– Там на воротах надпись… Есть хоть кто-то, кого отпустили?

– Отпустили..? – Хёсс странно посмотрел на меня. – А! ты имеешь ввиду освобожденных?

– Да-да.

Хёсс махнул рукой в сторону здания с высокой трубой.

– Вон там они освобождаются.

– А что в том здании?

– Крематорий. – Рудольф рассмеялся жутким смехом. Мне стало не по себе.

Это же трудовой лагерь, и эти люди не больны, они могли бы принести гораздо больше пользы, если бы работали на нас. Зачем их убивают. Ничего не понимаю. Хотя я тут лишь пару дней, быть может дальше все прояснится».

Кажется, что именно в этот момент психика деда не выдержит. Ну либо через недельку. До сих пор я думаю, что дед был слишком наивен тогда.

Не понимаю, почему о последней охоте нигде нет ни одного слова? Не хотят признавать, что не могут меня поймать? Стало совсем скучно. Два дня слонялся по городу, думал, может быть услышу хоть слухи, но нет! Вообще ничего! В квартире стало совсем холодно и мрачно. Котенок, которого я принес домой спал со мной, да и вообще не отходил от меня, вероятно, грелся. Это порождало в сердце грусть и радость одновременно. После Васи, это были давно позабытые чувства – заботиться о ком-то. Теперь, маленькое существо свернулось у меня на коленях. Я мог закрыть его одной ладонью, а он в ответ по-настоящему меня любил. Вспомнилась Маринка. Старая шалава, попыталась меня тогда обмануть, хорошо, что я быстро все понял. Хотя все же печально, что никто никогда не дорожил мной. Хотелось отвлечься от этих мыслей. Серая, холодная и мрачная погода за окном не добавляла позитивных мыслей. Однако, выйти и пройтись хоть немного, было единственным верным решением. Последнее время, плохо сплю, сняться кошмары. Слишком много мыслей в моей голове, воспоминаний. Все пытаюсь сложить пазлы в единую картинку.

Вышел на улицу, слишком холодно, больше часа на улице решил не оставаться. Быстро вернулся в дом. Переступил порог и услышал, как крохотные лапки бегут меня встречать. Сердце вдруг предательски защемило. С чего бы? Думаю, стоит заняться дневником деда и уже окончательно его перевести. Сделаю это сегодня. Сейчас.

«1941.

За тот год, что я находился в Аушвиц, я уяснил две вещи: первая – правила и устав, написанные для администрации и служащих тут, не работают. Вообще. Например, согласно им, охрана лагеря не могла убивать или истязать людей просто так. На то должна была быть особая причина. Но этих причин не было. Надзиратели избивали пленных до полусмерти просто за то, что на них не так посмотрели. Первое время, я вмешивался в подобное. Мое положение в лагере позволяло мне делать это, однако, это было настолько распространено, что со временем я понял, не важно сколько раз я вмешаюсь, все эти люди покойники, просто потому, что они попали сюда. Мест не хватало, заключенных расстреливали тысячами. В октябре, меньше недели назад, рядом началось строительство Аушвиц II. Это был уже не трудовой лагерь. Каждый это понимал. Вторая вещь, в которой я убедился – мы тут цари и боги. За то, как пленные вели себя, мне было их даже не жаль. Огромное количество людей, по большей части поляки, евреи, цыгане все они принимали нашу власть. К ним не осталось и малого уважения, они были тише скотины и спокойно шли на расстрелы. Иногда к нам попадали пленные русские, и вот тут начинались проблемы. Они не хотели сдаваться до последнего. Часто их отправляли на пытки в блок 11, но даже там они не ломались. Мы все равно убивали их, но в них была гордость. В них была уверенность в победе, в том, что они делают. А что делаем мы? Уверен ли я в политике партии так же, как эти люди? Мне становилось не по себе, когда я видел их. Ведь в эти моменты я отчаянно понимал, мы проиграем. В нас не было стойкости, у нас была власть, но не над русскими. Вся Европа покорилась нам за несколько недель, но СССР отстаивает каждый метр земли поливая его литрами крови. Мы продвигаемся медленно и даже взятие Москвы не приблизит победу. Нужно уничтожить каждого русского, только тогда можно говорить о завершении войны.