– Ааааа! – раздирается парень. – Почему у вас шприц использованный?
– Какой есть! – продолжает издеваться Игнат.
Опера поднимают бьющегося в истерике домушника, усаживают на прежнее место, оголяют спину, а «доктор» делает вид, что сейчас запустит иглу в ход, смачивая влажной салфеткой лопатку. Игла слегка прикасается к телу…
– Нет, не надо! – визжит домушник. – Я так все скажу!!! Не надо, прошу!
– Да все равно уже ампулу потратили, – добивает его Игнат, – коли, Петрович!
Боясь не успеть, парень скороговоркой перечисляет клички, имена, фамилии. Вопросы сыплются один за другим, так, что он едва успевает отвечать. Все это время «Петрович» держит шприц наготове, а когда все замолкают, как бы удрученно замечает:
– А ты спрашиваешь, почему шприц использованный, – с вами, правдолюбцами, разве когда до дела доходит…
Выйдя покурить с одним из молодых оперов, Климов восхищенно замечает:
– Лихо вы его!
– Это что, – усмехается опер, – малый этот еще не шибко крепкий попался! Однажды уголовного авторитета-грузина раскалывали – ни в какую! До ночи досиделись, из сил выбились, а он хоть бы что! Позвали Игната. Тот прикинулся пьяным, в кабинет вбежал злой и с ходу начал орать:
– Что вы с ним возитесь?! Сейчас я его опущу!
Схватил задержанного, положил на стол лицом вниз и начал штаны снимать. Мы подыгрываем, конечно:
– Не надо, иди проспись лучше, вдруг зайдет кто?
А он на нас пьяным голосом орет:
– Не мешайте! Подержите лучше, чтобы не вырвался! – и сует ему в одно место конец резиновой дубинки. – Всем потом на зоне расскажем, что он опущенный! Так из грузина этого в таком положении показания, как из рога изобилия, потекли! Говорил и плакал, говорил и плакал.
Наблюдал иногда Федор, конечно, и другие методы, связанные с побоями. Но сразу понял – это не для него. Не потому, что боялся ответственности, а просто так был воспитан – считал ниже своего достоинства бить того, кто не может ответить. И вообще думал, что таким образом человек признается в интеллектуальном бессилии. Из-за этого в первые дни своего стажерства даже был слегка осмеян.
Однажды на планерке начальник ОУР21 Беленко, который поразительно умел каждому на долгие годы приклеить меткое прозвище, заметил:
– С людьми надо работать настойчивей! Вот Климов, например, молодец – разыскал малолетнего преступника по материалу об угоне, а расколоть его не смог! А я это сделал за десять минут!
– Конечно, – обиделся Климов, – вы же его резиновой дубинкой избили.
Начальник ОУР густо покраснел, на секунду задохнулся от неожиданной дерзости стажера, а потом, обращаясь ко всем ехидно заметил:
– Братцы, прокурор в наших рядах объявился!
Опера, конечно, засмеялись, но кличка не приклеилась.
1992. Полезные прогулки с Николаем Федоровичем
Во время стажировки Климов старался набираться опыта не только у Липатова. Иногда он работал вместе с Игнатом Андрейченко, ходил в опергруппы с Лоскутковым, который тогда был еще старшим опером, но больше всего ему нравилось учиться у Николая Федоровича, тем более что Дед, как его называли опера, и сам частенько любил привлекать Федора. Видимо, ему импонировала безотказность парня и желание работать хоть круглосуточно. Стоит, бывало, Климов возле райотдела, к нему подходит Дед, достает «Беломор», закуривает и спрашивает:
– Федя, пистолет у тебя с собой?
– С собой, – отвечает Федор.
– Пройдемся по притонам?
