— Вы читали?! — Сердце ухает в пятки: я так красочно описала Пабло все «прелести» местной жизни и своих новых знакомых, что теперь готова провалиться сквозь землю от стыда. — Ты тоже читал?
— Знаешь, Рита, этот твой красавчик, конечно, хорош собой и явно богат... — Тео не облегчает моих мучений. И так ясно: прочитал! — Но глаза у него пустые. Такой предаст и не заметит. Понимаешь?
— Пабло не такой!
— Ну-ну! — понуро ухмыляется Тео, возобновляя путь.
— Что «ну-ну»?! Ты его не знаешь, так какое имеешь право говорить о нём плохо?!
— А ты сама хорошо его знаешь?
— Конечно! — поспешно отвечаю, а потом спотыкаюсь о жалостливый взгляд Тео. — Что ты имеешь в виду?
— Ты ему написала, а ответа не дождалась, верно?
— Не было времени.
— Понятно.
— Что тебе понятно, Тео?
— Что тебе стоит ознакомиться с его ответом, Рита.
Нужно ли говорить, что каждая минута, проведенная в школьных стенах, тянется невыносимо долго, а разбушевавшаяся фантазия рисует в голове отвратительные картинки. И как ни убеждаю я себя, что Тео просто не понял сути сообщений, вернувшись домой, первым делом бегу в его комнату и захожу в интернет.
«Не пиши мне больше, Рита. Между нами всё кончено. Думаю, ты и сама понимаешь, что отныне мне не пара».
Всего три коротких предложения, но я в сотый раз провожу по ним взглядом, задыхаясь от слёз. Надеюсь на чудо. Ищу потаённый смысл, который всё объяснит, только его нет. Сын сенатора просто не имеет права на чувства: голый расчёт, в котором отныне я лишняя.
Дрожащими пальцами набираю прощальное «Мерзавец», а потом безвозвратно удаляю свой аккаунт из социальной сети и тихо вою, проклиная весь мир.
Не знаю, сколько времени я провожу в чужой комнате, бесцельно созерцая пустой экран монитора, только Тео понимающе не мешает и терпеливо ожидает за дверью. Его наивная доброта ко мне сводит с ума наравне с омерзительным предательством Пабло. Я не заслужила ни того, ни другого.
С поникшим видом и распухшим от слёз до состояния кривой картофелины носом всё же решаюсь вернуться к себе, но стоит спуститься в гостиную, как входная дверь отворяется, и на пороге появляется Мика со счастливой улыбкой от уха до уха и запотевшими от перепада температур очками в половину лица. Она радостно машет рукой и, позабыв снять обувь, несётся ко мне, чтобы тут же обнять.
— Рита! Я так скучала! — щебечет девчонка, от чистого сердца сжимая меня хрупкими ручонками, а потом переключает внимание на Марту, выскочившую на шум из кухни. Я же перевожу взгляд в сторону прихожей, куда следом за дочерью заходит Рон, и замираю: рядом с отцом Мики собственной персоной стоит Сальваторе и будто невзначай костяшкой указательного пальца проводит по своим губам, а затем мерзко и презрительно ухмыляется.
— Вы на пляж ходили? А океан видели? Правда, что в Росоне намного теплее? Я читал, что…
— Тео! Думаю, Мика и Рон устали с дороги. Дай им спокойно поесть!
— Всё нормально, дедушка! Там, и правда, красиво. Но знаешь, Тео, не так, как у нас. Да, шумит океан, и воздух насквозь пропитан солью, но из окна не видно заснеженных вершин, да и пение птиц услышишь разве что по телевизору.
Мика сидит напротив меня и, отложив вилку в сторону, мечтательно рассказывает о поездке. Блеск её лучистых глаз смешивается с бликами стекляшек на носу, а щёки покрыты здоровым румянцем. Непослушные кудряшки недлинных волос искристо переливаются в тёплом свете лампы, а грудь вздымается от переполняющих эмоций. Она вся такая радостная, окрылённая, воздушная, что невольно погружаешься вместе с ней в эту её атмосферу непринуждённого счастья. Удивительно, но с её возвращением в дом вернулся смех, а всё вокруг пропиталось уютным теплом.
