До встречи на Венере - страница 9

– Сделать снова что? ― Голос его дрожит, он абсолютно не умеет лгать. ― Я не знаю, что ты там себе напридумывала в своей маленькой голове, но…

– Я знаю об аварии, Кайл. ― Я перебиваю его на полуслове, чтобы он не зашел в своих рассуждениях слишком далеко. ― Я видела твою фотографию в газете.

Кайл весь съеживается, а в глазах его вспыхивает гнев.

– Да ни черта ты не знаешь!

– Я знаю, что, как бы я ни старалась, я не смогу даже представить, что у тебя сейчас на душе. Но я также знаю, что ты не имеешь права лишать себя жизни, это разобьет сердце твоей маме, твоему папе и всем, кто тебя любит. Ты просто не имеешь на это права! Это нечестно по отношению к ним.

Кайл не двигается. Его глаза сверкают, как два водопада, и, кажется, взывают о помощи. Я бы все отдала, чтобы узнать, как помочь этому парню.

– Подумай о моем предложении! Я все оплачу. Если ты захочешь наложить на себя руки после этой поездки, я не буду тебя останавливать. Договорились?

– Даже не рассчитывай!

– Я понимаю. Тебе не нужно принимать решение прямо сейчас. Утро вечера мудренее. И завтра, на свежую голову…

– Нет!

– Ага, ну и, как я уже говорила, пока ты не передумаешь, мне придется присматривать за тобой. Ты уж прости меня. И кстати, меня зовут Мия.

Я протягиваю ему руку, но вместо того, чтобы пожать ее, он круто разворачивается и уходит. По крайней мере на этот раз он движется прочь от водопада.

Мне хочется прыгать от радости, но вместо этого я молча шагаю за ним и тихо благодарю свое сердце за то, что оно все еще бьется.

Сегодня хороший день.

Я иду уже больше часа, а Мия все это время следует за мной по другой стороне дороги. Что ж, ей хотя бы хватает ума держать рот на замке. Я несколько раз ущипнул себя, чтобы убедиться, что весь этот день ― не очередной кошмар, который снится мне после аварии. В какой-то момент я снова начал задаваться вопросом, не является ли эта девушка какой-то странной сущностью (несомненно, это последствия того, что я вырос в семье заядлого фаната «Секретных материалов»). У меня даже мелькнула мысль, что, возможно, я единственный, кто ее видит, но дальнобойщики, пролетающие мимо нас на своих фурах, сигналят ей и выкрикивают шуточки в ее адрес, и это развеивает мои сомнения. Я их не осуждаю. Не каждый день увидишь девушку в куртке, надетой наизнанку, которая едет по обочине на велосипеде с розовой бахромой на руле, а на багажнике торчит флаг «Супергерл».

Я не знаю, сколько времени, ― мобильник сдох, ― но, когда я добираюсь до центра города, солнце только начинает садиться, а это значит, что сейчас начало восьмого. Сильно болит колено, но, если я не потороплюсь, родители начнут волноваться, поэтому я ускоряю шаг. Мои родные. Чувство вины напоминает мне, что мои родители были очень близки к тому, чтобы узнать, что их единственный сын покончил со всем этим раз и навсегда. О чем я только думал? Живой я ― обуза, но мертвый?.. Даже не знаю, кем бы я стал тогда. Тиски, сжимающие мой желудок, снова принимаются за свою работу. Я не могу лишить себя жизни, но какое право я имею продолжать жить после того, что сделал с жизнями других людей?

Краем глаза смотрю в сторону. Мия все еще там, крадется по тротуару на противоположной стороне улицы. Теперь она ведет свой велосипед. При воспоминании о том, что она сказала у водопада, у меня сводит челюсти. И зачем им понадобилось публиковать мою фотографию в этой проклятой газете? Мне теперь негде скрыться. Об этой безумной поездке в Испанию ― неужели она всерьез? И насчет того, чтобы не говорить об этом родителям? Что все это значит? Одно я знаю наверняка ― я должен найти способ избавиться от нее. Может быть, если я на все весенние каникулы запрусь в своей комнате, она сдастся и поищет кого-нибудь другого, кто нуждается в спасении. Хотя, похоже, она не из тех, кто так легко сдается. Не поставила бы она палатку перед моим домом, или еще что похуже.