До встречи на Венере - страница 11

– Как с Джошем пообщались? ― спрашивает мама.

Папа переносит блюдо с фахитос на обеденный стол.

– Как он себя чувствует?

Я замираю. Я идиот. Следовало ожидать, что они об этом спросят. Они смотрят на меня, приподняв брови, ожидая ответа, который мог бы облегчить их боль. И вот как сказать им, что Джош, по-видимому, навсегда окажется прикован к инвалидному креслу?

– Он в порядке, ― лгу я. ― Выглядит уже лучше.

Они не верят, потому что мой отец пододвигает пару стульев и садится на один из них:

– Кайл, хочешь поговорить об этом?

Я бы все отдал, чтобы поговорить втроем, как раньше, но вместо этого отрицательно качаю головой.

– Я поел у Джоша, ― вру я. Не стоит расстраивать их еще сильнее. ― И, э-э-э…

– Ты не голоден, ― разочарованно заканчивает за меня мама. ― Да-да, мы так и поняли.

Отец берет ее за руку. Она делает глубокий вдох, успокаиваясь, и они оба смотрят на меня. Они пытаются улыбнуться, но их глаза говорят совсем другое: «Мы сочувствуем тебе, Кайл, и нам больно видеть тебя таким. Мы уже не знаем, что делать. Позволь нам помочь тебе». Но они не понимают, что уже слишком поздно. Никто не может мне помочь: я, подонок, убил своего друга, и этого никто не сможет изменить. Я быстро отворачиваюсь. Последнее, чего я хочу, ― разрыдаться перед ними, как маленький ребенок, поэтому я направляюсь к двери.

– Почему бы тебе не посидеть с нами немного? ― предлагает отец.

– Мне нужно принять душ. ― На этих словах у меня срывается голос, и я откашливаюсь, чтобы родители ни о чем не догадались. ― Прошлой ночью я плохо спал, и…

– Но, милый… ― начинает возражать мама, однако отец перебивает ее:

– Ладно, сынок, не переживай. Мы оставим тебе фахитос, завтра поешь, ладно?

Киваю, не оборачиваясь. Выхожу в коридор, мое отражение смотрит на меня из круглого зеркала, и меня разрывает на куски. Дверь в кухню уже закрывается за мной, но я успеваю увидеть в зеркале, как мама опускается отцу на колени и утыкается лицом в его плечо. Он обнимает ее и целует ее волосы. Дверь захлопывается, и я остаюсь во мраке. Из зеркала на меня смотрит мерзкая морда ― а ведь я был так близок к тому, чтобы убить этого чувака. Из кухни доносятся слабые всхлипы матери. Взбегаю по лестнице, врываюсь в свою комнату, бросаю рюкзак на кровать. Я хочу сломать что-нибудь, разнести на части. Не что-нибудь, а все-все-все. Невыносимо хочется орать во все горло, но вместо этого я кусаю подушку, чтобы заглушить собственный крик.

Мне нужно сделать что-то, заняться хоть чем-нибудь, кроме самобичевания. Беру скетчбук, плюхаюсь на кровать и пытаюсь сосредоточиться на чем-то, что я могу нарисовать, но одни и те же образы продолжают преследовать меня: невидящие, пустые глаза Ноа, окровавленное лицо Джоша, машины, столкнувшиеся на повороте, искореженный металл, разбитое стекло… Хватит. Усилием воли я выбрасываю эту сцену из головы, и тут внезапно перед глазами встает образ Эльфийской Принцессы, точнее, Эльфийки ― Ночного Кошмара.

Нет, я не позволю ей преследовать меня и в моей собственной голове. Но водопад… Его я могу нарисовать. Я делаю быстрый набросок всего леса, чтобы не задремать, хотя шансы уснуть невелики ― после аварии я толком ни разу не сомкнул глаз. Я перепробовал все: считал овец, считал задом наперед, слушал колыбельные ― ничего не помогает. Видимо, для таких, как я, отдых уже не право, а привилегия. Даже закрывать глаза теперь стало опасно. Каждый раз, когда я начинаю дремать и чувствую, как глаза у меня слипаются, под веки проскальзывает очередной кошмар, чтобы вновь широко распахнуть их. Так что я готовлюсь к очередной ночи без сна.