Тоже сверлю его взглядом. Мне больше не к кому обратиться, и я готова быть настойчивой.
— Ладно, — Холостов пожимает плечами. — Чем могу, как говорится. Спрашивай.
— Как происходит затирка воспоминаний, когда кто-то отказывается от обучения в Сурке?
— Когда — что? — растерянно переспрашивает собеседник. — Ты решила все бросить из-за того, что случилось с Русом? — не верит. — У тебя же только-только начало получаться. У тебя….
Если он сейчас скажет «большой потенциал», я за себя не ручаюсь. Поэтому торопливо выставляю руки перед собой; замолкает.
— Пока я ничего не решила, — заверяю. — Можешь просто ответить, ладно?
Прищуривается с видом «так я тебе и поверил», дергает плечом.
— Ладно, — передразнивает. — Есть у них какая-то штука, ну знаешь, смесь магии и компьютера.
— Смесь бульдога с носорогом, — бурчу.
— О, самое точное определение, — подхватывает Холостов, возвращая на лицо свою фирменную улыбку. — Короче, что-то вроде кристалла, обработанного магией, но наполовину компьютер. Сам не знаю нюансов. В общем, тебя сажают перед этой штукой и просят вспомнить все с первого мгновения, когда ты услышал про Сурок. Сидишь, вспоминаешь, а эта штуковина записывает, параллельно стирая все это из твоей головы.
— Зачем записывает? — не понимаю. — Я думала: взяли и затерли.
— Ага, — передразнивает Костя, скривившись. — Как ластиком, как же. Во-первых, тебя нельзя просто вернуть домой с амнезией. Будут схожие истории, и кто-то в итоге что-то заподозрит, а это опасно раскрытием тайны существования Сурка и всего Междумирья. Поэтому человека нужно вернуть так, чтобы и он, и окружающие помнили другой вариант реальности — будто ты никуда и не уезжала. И ты сама должна это помнить. А там много мелочей, сама понимаешь.
— И этот Кристалл переписывает реальность?
— Вроде того. Просчитывает варианты, скорее. Компьютер же наполовину. А потом эту придуманную реальность уже накрывают специальными заклятиями.
— А Кристалл выбрасывают?
— Зачем? Кристалл — в архив.
— Зачем? — повторяю эхом. Я пока не собираюсь себе ничего стирать и никуда уходить, но сама мысль о том, что мои личные воспоминания будут храниться в каком-то там архиве с возможностью для посторонних их прочесть, мне неприятна.
Холостов смотрит на меня как на идиотку.
— Потому, — объясняет как маленькой, — что магия всего лишь блокируется, а не уничтожается. Без использования дар сам угаснет только к старости. А одаренных не так уж много, и через год-два к отказавшемуся обучаться снова приходит рекрутер и делает предложение повторно. Если опять отказывается, отстают. А если соглашается и едет сюда, то ему возвращают Кристаллом воспоминания.
— То есть, если бы я сейчас ушла, а через год-два вернулась, меня не пришлось бы учить заново тому, чему я уже научилась? — перевожу для себя.
— Вроде того.
Поджимаю губы, обдумываю. Ловко.
— И эти воспоминания…
Костя уверенно качает головой, не дав мне договорить.
— Никто не может прочесть. Они настроены на твою ДНК. Хранят их только на случай возвращения. Утилизируют через пару лет, когда уже не сомневаются, что не пригодится.
Логично, логично. Барабаню пальцами по столешнице в такт усилившемуся дождю. И вдруг холодею.
— А ты случайно не потому столько всего знаешь, что в Сурке не в первый раз?!
Эта теория кажется мне просто гениальной ровно до того момента, как озвучиваю свои мысли. Потому как Холостов начинает бессовестно ржать.
