– Чего же? – без интереса спросил мальчишка, у которого глаза загорелись от вида настоящих златников.
– Ты о пропаже-то сам придумал или слышал где такое?
– А? – Мальчишку будто бы ушатом ледяной воды вернули из прекрасного сна.
– Если слышал где, то вспомни, пока я твоего дружка догоняю, – говорил Добрыня, глядя в ясные глаза собеседника. Говорил и не видел того, что происходило за спиной: шустрый малец, крадучись из-за угла, осторожно схватил котелок с рыбой и отправился дальше, сойдя с мостовой, чтобы скрипом досок не прервать беседу.
Или видел? Но чем видел? Глаза ведь прямо сюда, под навес крыльца смотрят.
Задумавшись над всеми вопросами, сын ювелира совершенно обомлел. Обычно всё происходило куда проще: заметив неместного с какой-нибудь ношей, он начинал всячески зазывать его, используя всё мастерство краснобайства. Придуманными историями о сиротстве, нищете, злобной мачехе, пропавшей сестрёнке мальчишка вымаливал сумму гораздо больше той, чего стоили украшения отца. В это же время друг его незаметно забирал позабытые сумки или мешки. И конечно, первым замечал вора сын ювелира.
– Держи вора! – яростно кричал он. Чужак гнался за вором, но фора обыкновенно была слишком большой, чтобы обычный человек мог догнать его дружка. Они даже условились считать про себя до дюжины, а потом кричать.
Вечерами они уже вдвоём делили награбленное за день. А вот прибыль от втридорога сбытых украшений сын ювелира оставлял только себе.
Сегодня всё сначала шло как обычно.
И вдруг, высказав последнюю просьбу, незнакомец развернулся и рысью рванул за дружком-вором, настиг его в два прыжка, за шкирку взял и обратно поволок.
– Ну что, малой, вспомнил, откуда история о пропавшем отце?
– Да не, не вспомнил. Вроде так, на базаре толковали бабы, что какому-то мужику в голову взбрело пойти на Пучай-реку купаться… И нет, мол, от него вестей. А точно и не помню, кто говорил и про кого…
– Я тоже слово обещанное сдержу: нашёл я батьку твоего. Дома он. Дома и был. И не уходил никуда. Слышишь: молоточек тихо постукивает?
Не знал малой, что и ответить, но понял, что теперь отвечать придётся.
– Вот для чего я в шахматы играть научился: чтобы каждый ход мошенников вроде тебя наперёд знать, – грозно высказался Добрыня и взошёл на крыльцо, таща за собой изо всех сил упиравшегося дружка-вора. – С батей твоим сейчас потолкую, о ваших затеях расскажу, а ты пока рыбу-то мою посторожи хорошенько.
Кивнул малец. Теперь-то уж точно не пропадёт котелок.
– И советую тебе на будущее иные развлечения найти. Моё предложение всё ещё в силе! Пока я отпуске.
***
В льняной рубахе, неподпоясанной, без узоров и стоячего ворота, Добрыня шёл по мостовой к дому матушки и улыбался. Ему нравилось в отпуске: и с пользой время проводил, и отдыхал. Вот и сейчас: не только приятную прогулку совершил по родному городу, где каждая досочка мостовой знакома, но и по делу сходил, а заодно наглецов, шпану, проучил. У ювелира глаза на лоб полезли, когда он про сыновьи заработки-то прознал!
И так каждый день почти! То на пир у князя рязанского позовут на гуслях играть – но там же и угостят знатно, то опять же в палаты княжеские гости приедут интересные, так его тоже зовут – славен Добрыня в городе как человек воспитанный и собеседник интересный. Порой и на охоту соберутся. Вот уж поистине удалая забава! Да и припасы на зиму матушке…
