Очень торжественно в Грановитой палате при большом стечении людей родовитых состоялся приём посольства литовского. Князь Ольшанский вручил дьяку, стоящему по праву руку от государева трона, грамоты. Дьяк зычным голосом стал зачитывать их вслух. Затем вперед выдвинулся пан Забрезинский, он правил поклоны от Великого князя литовского Александра детям Великого московского князя и внуку его Дмитрию и всем прочим членам семейства. После этих речей он объявил о подарках, которые тут же внесли и поставили перед Иваном Васильевичем.
– Прими сии дары от Великого князя литовского Александра, государь! – объявил он с поклоном.
Приём окончился после благодарственных слов Ивана Васильевича. Широко улыбаясь, Великий князь пригласил послов отправиться и посетить терем государыни. Прибыв на место, послы были встречены Великой княгиней очень приветливо. Она в большом волнении уже давно ожидала их.
Князь Ольшанский правил поклоны от князя Александра, а пан Ян Забрезинский от себя дарил подарки Великой княжне царевне Елене Ивановне. В тот же день у Великого князя состоялась торжественная вечеря с изысканной едой и заморскими винами. Пили, ели, поднимали чаши-здравицы, пили за дружбу, за любовь.
В воскресенье, а это было одиннадцатого января, послы Александра были вновь приглашены на приём в государевы палаты. Иван Васильевич на этом приёме выступил сам. Он много и долго говорил о любви и дружбе между государствами, о взаимной помощи, о торговле. Много улыбался, доброжелательно посматривая на гостей. Но в конце речи лицо его стало сурово,
он произнёс:
– Молвите брату и зятю моему: «На чём он нам молвил и лист свой дал, на том бы и стоял, чтобы нашей дочери никакими делами к рымскому закону не нудил, а похочет наша дочь приступити к рымскому закону, и мы своей дочери на то волю не даём, а князь бы Великий Александр на то ей воли не давал, чтоб меж нас про то любовь и прочная дружба не рушилась». А ещё я хочу сказать зятю моему, когда дочь наша будет за ним, то он бы нашу дочь любил и жаловал, держал бы её так, как Бог указал мужу жену свою держати. И ещё желаю, чтобы он поставил своей Великой княгине церковь нашего «греческого закона» у своего двора, чтобы ей было близко к церкви ходить.
Терпеливо выслушали послы эту продолжительную речь государя. После неё князь Ольшанский упал к ногам Алёны, встав на одно колено, а за ним пали на колено и всё посольство, как принято было при польском дворе, воскликнул:
– Падаем до ног ясновельможной пани, просим её любить и жаловать нашего Великого князя Александра! А наш Великий князь Александр обязуется любить и заботиться о своей Великой княгине.
События последних месяцев вывели Алёну из привычного жизненного уклада. Она до этого сватовства жила спокойной обыденной жизнью, так жили девушки и женщины её круга. Жизнь протекала в основном в теремах, многое для женщин её круга находилось под запретом. Воли было мало. Даже прогулки по саду без нянь и слуг возбранялись. Обязанность женщины – рожать детей и служить своему мужу. Вот такую мысль постоянно внушали ей, начиная с отрочества. Хотя она, в отличие от подруг, дочерей знатных бояр, присутствовала чаще их на особо торжественных праздничных приёмах, но роль её была пассивна. Она была только молчаливым фоном для отца, находясь в свите его семейства, да и то в основном при молении в церкви.
