А вот и церковь впереди замаячила. Князь принял благословление от владыки и вошёл в храм вместе с кляром церковным. Терпеливо, как подобает, отслужил молебен. Приложился к образам Спасителя и Божьей матери. После окончания службы принял приглашение и поехал с князьями, боярами и воеводами обедать к архиепископу. Тот постарался и щедро угостил государя и приближённых его. Столы богатые накрыл, ломились от яств всяческих. Многими дарами и почестями наделил царя глава новгородской церкви. После пиршества с почётом проводил его на Городище, резиденцию князя.
После проведённой ночи с раннего утра повалил в Городище народ к князю. Здесь собрались все, кто обижен, недоволен и обездолен был. Это были: посадники, тысяцкие, бояре, разные городские люди. Челом ударили Великому князю кто-то и с подарками, а кто-то просто с жалобами на обиды и притеснения своих городских правителей.
– Ну, сказывайте! Кто тут в Новгороде ваши обидчики? Не бойтесь, не таитесь! – подбадривал князь вновь и вновь прибывающих челобитчиков.
– Главные притеснители – это бояре новгородские! Посадники! Старосты! – с жалобами заходили горожане.
Несколько дней сряду вёл князь опрос этих жалобщиков. Потом приступил к допросу всех обвинённых. Выявлялись всё новые и новые подробности. Прибывшие не таились перед князем. Все точно называли имена: погромщиков, грабителей, убийц – ведь обиды накопились. Они с надеждой, с мольбой смотрели на Великого князя, ища сочувствия, защиты, милосердия.
Иван Васильевич выслушивал их молча, долго, терпеливо, сдвинув брови, с непроницаемым ликом. Потом встал, сделал знак рукой и громко с возмущением произнёс:
– Буде! А где же при сём этом великом беззаконии, самодурстве и самоуправстве оном власти новгородские были?
Он, сурово сверкнув очами, смолк, обведя всех разгневанным взглядом. Затем ещё более громким и гневным голосом возмущённо произнёс:
– Ведаю. Посадник новгородский сам с дружиной своей разбойничал! А что тысяцкий новгородский ничего об этом не ведал? Не поверю. Ясно, яко день! С ним вместе разбойничал, басурман, забыв про душу христианскую. Повелеваю: заковать всех повинных сих разбойников и татей в железы! – громко изрёк князь свой приговор страже.
Ещё целых три дня продолжался суд, судил князь обидчиков. Многих осудил. А всех тех, кто обижен был, словом обласкал, жаловал и оборонял. В конце приказал начальнику своей охраны:
– Всех осуждённых тайно переправить за крепкой стражей в Москву!
И вот глубокой ночью потянулись по дорогам новгородским скорбные переполненные людьми обозы из Новгорода на Москву. Обозы двигались с осуждёнными новгородцами разных сословий.
Осень была уже глубокая, вначале месили несчастные по дорогам грязь, а потом и снег. Все пребывали в печали, в неизвестности, отчаянии и сильной тревоге за свою судьбу и жизнь.
– Покуда не знаю, какие наказания учиню, надо будет подумать. Но вот вотчины их точно идут за меня, Великого князя, – твёрдо объявил всем Иван Васильевич.
После всех этих гуманных действий многие новгородцы и даже те, кто были враждебны к князю, поверили в помощь, защиту и справедливость Москвы от произвола новгородских властей.
К вечеру засобирался Великий князь, готовился отбыть на Москву. Более тридцати больших возов подогнаны были к Городищу к жилищу князя, ожидая его во дворе с дарами новгородскими, с золотом и серебром, с соболями и дорогой одеждой, с бочками дорогого заморского вина.
