– Дерна, я запрещаю применять вам физические методы наказания к любой из заключенных. Завтра ровно в семь утра я жду всех надзирателей у себя в кабинете на совещание. Вы лично отвечаете за стопроцентную явку. Можете идти.
Женщина угрюмо кивнула, и, не посмев перечить, пошла в сторону бараков. Вокруг уже толпились любопытствующие: несколько надзирательниц, свободные от нарядов лагерные и один конвойный. Сулем окликнул последнего и передал ему повод. «Отведи пожалуйста Ворона на конюшню и вели чтобы расседлали».
Затем повернулся к Би:
– 320-я за мной!
А потом уже совсем тихо спросил: «Ты можешь идти?»
Габриэлла за это время успела отдышаться и взять себя в руки. Поэтому молча кивнула в ответ и медленно пошла за ним к административному зданию. Сулем привел Би в кабинет. Сразу же опустив жалюзи на окнах, он обнял ее.
– Если еще раз кто- то посмеет прикоснуться к тебе, я застрелю на месте. Садись, – он кивнул на обитый темно-зеленой кожей небольшой диван. Би осторожно села, прислушиваясь к своему телу. Каждое движение отзывалось тупой болью в животе. Но по ощущениям, это был просто ушиб.
Сулем куда-то звонил по внутренней связи. «Алло, Лора, привет. Пришлите мне в кабинет с кем-нибудь из конвойных лед. Да, прямо сейчас».
– А теперь скажи мне, почему я до сих пор не знаю, что у тебя есть ребенок? – Амир отложил телефон и скрестив руки на груди хмуро посмотрел на нее.
Би вытянулась струной. Когда-то это должно было произойти, но она хотела подготовиться и подобрать удачный момент, чтобы рассказать ему об Илиасе. А сейчас от страха не смогла ничего сообразить лучше, чем прикинуться дурочкой.
– Ты разве не знаешь?
– Как интересно я мог узнать? В деле у тебя отметки нет. Сама ты молчишь. На планерках спрашивают только о тебе…
– Спрашивают обо мне?! Кто спрашивает?
В дверь постучали. Вошел конвойный и отдал Сулему сверток. В нем оказалась медицинская перчатка со льдом. Отпустив парня, Сулем присел перед Би и аккуратно приложил смешно раздутую резиновую ладонь к ее разбитой скуле. И без того бледное лицо Габриэллы стало совсем бескровным. Губы дрожали, глаза набухли слезами.Он погладил ее по плечу.
– Больно, да? Малышка, потерпи немного, а то гематома на пол лица разойдется.
Би внимательно посмотрела ему в глаза:
– Кому и что ты докладываешь обо мне? – спросила она срывающимся шепотом.
– Каждую пятницу у меня расширенная планерка с шефом Лиги наказаний. В конце доклада я всегда говорю, что объект ЗЕРО на месте, без изменений. Ты чего так всполошилась? Каждый раз одна и та же дежурная фраза.
– Это протокол для всех, у кого гриф «ЗЕРО»?
– Наверное. Я не уточнял таких деталей. Мне когда Курум сдавал дела, объяснил, что о тебе надо отчитываться отдельно. И всё.
Габриэлла положила свою ладонь ему на запястье.
– Сулем… – тихо, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от страха, начала она. – Прошу… Не рассказывай ничего о моем ребенке. Пожалуйста…
Не выдержав, она заплакала. Сулем сел рядом с ней на диван. И продолжая держать осторожно лед, обнял за плечи.
– Успокойся. Конечно, я ничего не скажу, если это так важно для тебя. Но буду рад, если ты хоть объяснишь, чего или кого боишься.
– Я не могу, – она отстранилась от ледяной перчатки и уткнулась лицом в его плечо.
– Би, – Сулем покрепче обнял ее и осторожно спросил. – У тебя ребенок от кого-то из лагеря? От Курума?
Она замотала головой.
