— Дай мне знать, когда все будет готово. Я поем здесь.
Я захлопываю дверь перед его носом, а затем, падаю на кровать раскинув руки и пытаюсь перевести дыхание. Мое сердце колотится, голова кружится, а соски напряжены настолько, что я вздрагиваю.
Какой же он все таки.
Моя рука проскальзывает под пояс моих шорт. Я нахожу клитор и прикусываю губу, чтобы не застонать от облегчения. Мои пальцы совершают знакомые круговые движения по пучку нервов, мое дыхание учащается, тело напрягается. Что, если он войдет в комнату? Что, если он навалится на меня и сделает то, что мы не смогли сделать дома? Я была бы полностью в его власти. И мне бы это понравилось.
Мое тело напрягается, глаза зажмуриваются. Свободная рука поглаживает грудь, а затем я щиплю сосок. Но это не мои пальцы. Это его губы, его язык, ласкающий меня.
В голове мелькают грязные образы. Фантазии. Его тело, вжимающее меня в кровать, его руки по всему телу. Он берет меня. Трахает до тех пор, пока я не начинаю кричать его имя.
— Да, Юра, — Этот шепот, едва слышен.
Моя голова падает назад, и мое тело напрягается за мгновение до того, как волна схлынет. Спазмы расходятся по телу, а ноги дрожат. Так хорошо.
Я открываю глаза, и первое, что вижу, это мое собственное отражение в зеркальном потолке. Я раскраснелась, дрожу. Я не знаю, что мне делать - смущаться или жалеть себя.
Неужели таким будет весь год?
Это первый день, а я уже думаю, что больше не выдержу.
И я не знаю, как долго еще мне будет хватать самообладания.
10. Глава 9
Юра.
Она говорила серьезно о том, что будет есть в своей комнате. И вышла оттуда лишь для того, чтобы положить спагетти в тарелку, а потом вернулась обратно, громко хлопнув дверью. Мне кажется, ее отцу не понравится, что придется платить за новую дверь так скоро.
Какого хрена мне с ней делать? Мы не пробыли здесь и двух часов, а напряжения уже невыносимо. Она даже не представляет, как я был близок к тому, чтобы перекинуть ее через колено и отшлепать за то, что она была такой грубиянкой. Она разговаривала со мной так, словно я мальчик на побегушках у ее отца. Этой маленькой дразнилке повезло, что у меня есть самоконтроль, иначе она не смогла бы сидеть несколько дней к тому времени, как я закончил с ее задницей.
Она понятия не имеет, с кем связалась. Я с самого начала говорил себе, что она никогда не узнает. Прошлое есть прошлое. Я делал то, что должен был делать. Присматривать за ней, может быть, и скучно, но это отдых от всей той крови, которая раньше была на моих руках.
Она действует мне на нервы.
Я не тороплюсь с уборкой, мне кажется, что работа по дому успокоит мой гнев, но это не так. К тому времени, когда последняя посуда оказывается вымытой, я злюсь, как никогда. Мне недостаточно того, что я знаю, что она не права. Я хочу, чтобы она тоже это знала. Я хочу сломать ее, заглянуть в ее глаза и увидеть страх и понимание. Я хочу, чтобы она извинилась за то, что недооценивала меня. Одна мысль об этом заставляет мой член слегка дернуться.
Ну, уж нет, ее отец насадит мою голову на палку еще до конца дня, если узнает, что я ее тронул. Возможно, он поймет, если я успею сказать хоть слово, прежде чем он меня прикончит, но я не думаю, что он даст мне шанс.
Когда я выхожу из кухни и подхожу к закрытой двери, из ее комнаты доносится музыка. Громкая, драйвовая, тяжелая. По крайней мере, у нее приличный музыкальный вкус. Я решаю оставить ее в покое. Может быть, ее настроение станет получше к тому времени, когда она выйдет оттуда.
