И я должна жить с этим человеком, не имея никого рядом, чтобы держать его в узде.
Или чтобы сдерживать меня.
Это может привести только к беде.
6. Глава 5
Юра.
— Включи музыку.
Я молчу, мой ответ - смотреть прямо вперед через лобовое стекло. Так я делаю последний час. Я даже не смотрю в зеркало заднего вида, где, как я знаю, Варя смотрит прямо на меня.
— Алло? Ты что, оглох? Музыка. Здесь слишком тихо.
И снова она ничего не получает от меня. Мои руки крепко сжимают руль, и я не могу не представить, как они сжимаются на ее стройной шее. Достаточно того, что я провожу большую часть дня, напоминая себе, как опасно поддаться своей тяге к ней. Почему она должна все усложнять?
С другой стороны, возможно, я должен благодарить ее. Ненавидеть ее гораздо легче, чем хотеть.
Она что-то бормочет себе под нос.
— Юр. Я знаю, что ты меня слышишь. Я просто прошу тебя включить музыку... пожалуйста.
Она шепчет последнюю часть.
— А? Извини, наверное, я тебя не расслышал. У меня такая забавная проблема. Мои уши не улавливают, когда люди ведут себя как грубияны.
— Не думаю, что я плохой человек, если хочу музыку в машине.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
Я наконец-то рискнул посмотреть в зеркало, и в итоге пожалел. На ней юбка, настолько короткая, что я удивлен, что отец не велел ей переодеться.
Хотя и отозвал меня в сторону. «Проследи, чтобы она не носила такое дерьмо в школе» — сказал он.
Отлично. Теперь я должен одевать ее по утрам.
В обычное время, когда мы были в дома, она очень мешала мне работать, когда одевалась подобным образом.
Но сейчас все гораздо хуже, потому что рядом никого нет. Никто не заглядывает мне через плечо, некому доложить боссу, что я потратил слишком много времени, разглядывая его восхитительную дочь. Ее длинные ноги, такие гладкие и соблазнительные. Наверняка на ощупь она как шелк, хотя я не осмелился бы прикоснуться к ней и пальцем. Я даже не прикасался к ее руке или кисти с той ночи. Я не доверяю себе.
Она перекладывает ногу на ногу, и у меня пересыхает во рту.
— Извини, Юр. Просто включи радио? Я думаю, что поездка будет намного приятнее.
В ее тошнотворно сладком голосе слышится язвительность, которой достаточно, чтобы заставить меня рассмеяться.
— Думаю, я могу это устроить, — я нажимаю кнопку на руле. — Видишь? Относишься к кому-то с уважением, и получаешь уважение.
— Ты что Макаренко?
Она бросает на меня эпический взгляд, а затем возвращает свое внимание к телефону, продолжая прокручивать социальные сети. Я только усмехаюсь, снова сосредоточившись на дороге.
Я видел фотографии квартиры, в которую мы переезжаем, и не могу притворяться, что она не впечатляет. Целая семья могла бы жить там с комфортом - спальни просто огромные. Я бы убил за такую большую комнату, когда был подростком и теснился в том, что было чуть больше шкафа, вместе с тремя братьями, о которых заботились мои бабушка и дедушка. Две двухъярусных кровати были слишком велики для этой комнаты. Мне приходилось поворачиваться боком, чтобы пролезть между ними.
На первый взгляд, я прошел долгий путь. И моя работа, несмотря на то, что она изнурительная и тяжелая, чем все, что мне когда-либо приходилось делать, намного легче, чем быть разнорабочим и рать канавы и ходить на завод, чем занимался мой дед, когда был в моем возрасте. Мой отец всегда любил напоминать мне об этом, когда я жаловался, как это иногда делают дети. Но это было до того, как он начал работать на босса - до того, как наша жизнь изменилась. До того, как меня забрали из дома моих бабушки и дедушки.
