- Понимаю, - кивает брат, свободной рукой погладив меня по макушке. – Моя сестра, конечно же, оказалась слишком добра, чтобы вам отказать.
«Скорее слишком любопытна, чтобы не поиграть в разведчика», - голос дедушки льётся мне уши, приходя на смену ранее попадавшим в них каплям небесной воды.
«Ты всё это время слушал?! – возмущаюсь я, игнорируя насмешливое хмыканье на свои мысленные высокопарные сравнения. – Между прочим, я ни на что не соглашалась!»
«Просто не успела, - издевается надо мной мой тёмный предок. – У Ричарда определённо демоническая везучесть появляться чертовски вовремя».
«Неправда! Я собиралась прогнать Джейсона!» - я едва ножкой для выразительности не топаю.
«Ой, не ври! Мальчишка тебе понравился».
«Глупость какая!»
Меня мягко оглаживают по плечу, привлекая внимание.
- С кем ты беседовала?
В любой другой семье вопрос прозвучал бы странно, тем более что никого, кроме меня и Ричарда, здесь больше нет: за время моего мысленного диалога молодого Кафта успели спровадить, причём в прямом смысле, едва ли не пинком под зад. Однако ни я, ни Ричард не являемся членами любой другой семьи. Мы оба Колденхарды. Я – Колденхард!
- С дедушкой, - подавляя всхлип, отвечаю я.
- Али, ты чего? – старший брат переходит на ласковое обращение, которое ещё совсем недавно использовала только Анита, чем провоцирует с моей стороны ещё одно некрасивое всхлипывание, сопровождаемое шумным шмыганьем носом. С чуткостью, которой не ожидаешь от подростка из нашумевшей грозной семьи, Ричард откладывает зонтик на влажную траву, присаживается и обнимает меня, нашёптывая желанные слова:
- Тише, Али. Всё хорошо. Ты дома, у тебя есть семья, которая тебя очень любит и не оставит.
Я утыкаюсь ему в плечо, цепляюсь пальцами за высококачественную одежду, прикусываю губу, чтобы не зарыдать в голос. Долгое время у меня была только Анита. Мы вместе умерли и вместе оказались в ситуации, к которой невозможно быть подготовленными. Мы крепились и мечтали о лучшем. И мы получили то, чего отчаянно жаждали – любящую семью. Но… но…
- Обещай, что не исчезнешь, - умоляю я мальчишку, который младше меня в прошлой жизни! – Аните будет больно.
- Тебе тоже, - ненавязчиво замечает Ричард.
- Да…
Будто я ничего не вешу, брат подхватывает меня на руки. Дождь уже перестал, но небо ещё не просветлело. Есть в этом какая-то символичность.
6. Глава 5
Зима приходит быстро, а вместе с ней приближается и наш с сестрой День рождения, пусть и условный, потому что точной даты никто не знает: отец вернулся с войны в январе, в приюте мы оказались в конце декабря. День нашего в нём появления и стал датой нашего рождения. Что касается записей семьи Марисоль, то их не было. Слуги той семьи помнили, что мы родились в первых числах декабря, но не было смысла тыкать пальцем в небо и выбирать новый день, когда уже существовало более привычное нам двадцать первое число.
Двадцатого числа, накануне, выпадает очень много снега. Высунувшись из открытого окна, я зачерпываю рукой горсть с карниза и, слепив снежок, бросаю в ближайшее дерево. Падающие с синего неба снежинки оседают на заплетённых Элейн в кольца волосах.
- Закрой окно, дует, - ворчит Анита за спиной. – Не говоря уже о том, что ты можешь выпасть.
- Тени не дадут, - хмыкаю я, но окно всё же закрываю, тут же плюхаясь на похолодевший подоконник. В нашей с близняшкой спальне жарко, как не бывало порой в отопляемой квартире.
