– Ядреный, – отирая рот, сказал Толик. – Ну, что, братан, как дом делить будем?
– А что его делить?! – не удивился я крутому повороту темы. – Баболя мне его завещала. Я уж как-нибудь распоряжусь.
Ирка, насупившись, молчала.
– А то, что мы за бабкой ухаживали, ты не считаешь? – продолжил Толик. – Это тебе хрен по деревне?
– Может, вы завтра зайдете?! – спокойно предложил я. – Поговорим на трезвую голову.
– Пойдем, Толь, – поднялась Ирка. – Видишь, брат твой не хочет с нами разговаривать.
Толик приподнялся из-за стола, но не удержал равновесия и рухнул на пол, промахнувшись мимо табуретки. Ирка тяжело вздохнула, но помогать мужу не стала. Стояла и, сложив руки на груди, молча наблюдала, как тот с трудом отрывает себя от пола.
– Мы завтра зайдем. Проведать, – подхватив Толика под руку, сказала Ирка. – Чтоб ты не скучал.
– Угу, – буркнул я.
В понедельник с утра, напялив старые дедовы кирзачи, я, чавкая грязью, потопал в контору.
– Куда грязь тащишь?! – возмутилась престарелая секретарша в приемной главы поселковой администрации. – Сапоги не мог помыть?!
Пришлось выйти на улицу и потоптаться в луже, взбалтывая грязь. Сапоги от этого чище не стали, но хоть комья липкой земли отстали от подошвы.
– Теперь можно? – вновь заглянул я.
– Городской, что ль? – несколько смягчилась тетка, поглядев на мои сапоги. – Я тебя что-то не знаю.
– Городской, – смиренно кивнул я.
– Из райцентра?
– Из области.
– Из области?! – разозлись вдруг секретарша. – И чего надо?
– Да я насчет автобуса хотел узнать, – причину ее гнева я так и не понял.
– Какой автобус?! – тетка ткнула пальцем в окно. – Дождь третий день льет. Теперь, как минимум, через неделю к нам решатся ехать. Дороги-то нет.
– А на чем отсюда можно выбраться? – с робкой надеждой спросил я.
– Сказала бы я – на чем! – почти с яростью бросила женщина. – Да образование не позволяет. Демократам своим претензии предъявляйте!
– Каким демократам?! – несколько растерялся я.
– Городским вашим, – объяснила секретарша. – Развалили все вначале, а теперь они ходят и удивляются: где автобус?!
– А позвонить от вас можно? – не унимался я.
– По межгороду?
– Да.
– Нельзя.
– Я заплачу.
– Да хоть расплатись весь. За неуплату отрезали.
– А где можно позвонить?
– А я откуда знаю? На почте.
– Так она закрыта.
– А я чем могу помочь? Небось, мобильный-то есть, вот и звони.
– Да, не берет он у вас.
Секретарша развела руками.
– Ничем помочь не могу. Уж тут-то я ни причем.
– Значит, автобуса тоже не будет?
– Слушай, ты чего вынюхиваешь тут?! – взорвалась тетка. – Я тебе уже все объяснила. Нет ничего: ни телефона, ни автобуса. Иди, в другом месте ищи, демократ в штанах.
Поиски альтернативного транспорта успехом тоже не увенчались. Никто так и не рискнул выгнать свои старенькие допотопные «Запорожцы» и «Москвичи» из гаражей. Как заявил мне владелец одной железной кобылы, в такую погоду хороший хозяин и собаку из дома не выгонит.
– Я сто рублей плачу, – демонстрировал я коричневато-желтую бумажку.
– Мне потом ремонт в тыщу обойдется, – сплюнул сквозь зубы мужик.
– Двести хватит? Тут езды-то.
Мужик почесал висок, в глазах появилось сомнение.
– Не-а, – наконец решил он. – Не поеду.
– Пятьсот, – повысил я ставку.
Мужик замолчал, покусал нижнюю губу, снова сплюнул.
– Если завтра дождь закончится, то послезавтра поедем, – выдал он.
– Мне бы сегодня надо, – с робкой надеждой протянул я.
– Сегодня никак, – отрезал мужик и ушел в избу.
