– Судя по размерам, она растёт много лет.
– Как же тогда объяснить временный возврат зрения?
– Мозг иногда показывает фокусы, – улыбается коллега.
– Черепная травма могла это вызвать?
– Может быть, она возбудила зрительную память?
– Нет, он видел, уж поверьте. Я была тому свидетелем, – отвечаю Ромашиной.
Она смеётся.
– Не знаю, что вам сказать. Судя по снимкам, пациент лет 5-7 должен быть абсолютно слеп.
– Просто удивительно.
После получения результатов возвращаюсь в палату, где меня дожидается Максим Петрович. Он полулежит на койке, на его ногах пристроилась Марта.
– Эллина Родионовна, – говорит больной, едва отворяю дверь.
Подхожу к нему.
– Как вы узнали, что это я?
Музыкант улыбается.
– Когда один орган чувств перестаёт работать, другие обостряются. Я узнал вас по шагам, они лёгкие, вы будто парите над землёй. А ещё по запаху. Сколько месяцев вашему малышу?
Я краснею. Неужели от меня так сильно пахнет молоком? Боже, как неудобно…
– Вы смутились, изменилось дыхание, – улыбается Максим Петрович. – Не нужно. От вас так приятно пахнет маленьким ребёнком. Сложный аромат из грудного молока, массажного масла, стирального порошка и чего-то ещё. Ах, ну конечно, – улыбка становится ещё шире, – это парфюм. Простите, что так много болтаю. Так что показал МРТ?
Прочищаю горло, поскольку всегда сложно озвучить пациенту плохую новость.
– У вас большая опухоль мозга. Она вызвала слепоту. Её можно оперировать, но из-за размера и расположения вряд ли будет возможность удалить целиком. Хотя такая возможность не исключается. Однако, если добавить облучение, есть надежда на полное выздоровление.
– И я снова буду видеть? – спрашивает Максим Петрович, затаив дыхание.
Господи, сколько надежды в этом голосе!
– После удаления опухоли и лучевой терапии этой возможности исключать нельзя. Хотя и маловероятно.
Музыкант улыбается.
– Было маловероятно, что я прозрел сегодня.
– Даже с точки зрения медицины невозможно, – замечаю в ответ.
– Знаете, я сегодня весь день провёл в парке. Просто смотрел. Как качаются ветви на ветру. Падают капли дождя в лужу, играют дети, проезжают мимо машины. Это красиво, правда?
– Да…
– Поверьте, даже в таких мелочах заключена вся красота нашего мира, – говорит Максим Петрович. – Так когда операция?
– Если вы…
– Да. Согласен.
– Хорошо. Я спрошу в отделении хирургии, когда они смогут вас принять, и там же назначат дату.
– Спасибо вам, – искренне говорит Максим Петрович.
– Пожалуйста, – отвечаю и ухожу, скрывая разочарование. Он мне симпатичен, только… жаль, что едва ли снова будет видеть.
Чтобы хоть как-то приободриться, иду в терапевтическое отделение, куда перевезли Лилию. Девочка сидит и бодро шлёпает пальцами по клавиатуре ноутбука. Если бы не кислородная канюля, – типичный подросток, а никакая не пациентка.
– Здравствуй, ну что, помогает тебе ноутбук? Чем занимаешься?
Лилия улыбается в ответ и печатает, а нейросеть сразу же озвучивает её слова:
– Ищу любовь в интернете, – и смеётся.
– Тебе не рановато ли в 12 лет любовь искать? – спрашиваю с улыбкой.
– Мне почти 13, – отвечает Лилия через компьютер. – А ещё мне один мальчик из десятого класса нравится.
Качаю головой. Хотя о чём я? Сама-то когда влюбилась в Никиту Гранина? Была примерно в том же возрасте, что Лилия.
– Я хочу объяснить, что тебя сегодня ждёт. Мы опять отвезём тебя в операционную для контрольного вмешательства.
Девочка пытается что-то сказать, но лишь молча шевелит губами. Прошу её напечатать. Она недовольно качает головой, закатывает глаза.
