Докучаев - страница 4

Разозлив красную пленницу пока что кроме «Маузера» ему удалось найти новую кавалерийскую саблю, в стандартном обрамлении висящую у входа, незаряженную трехлинейку в углу шкафа, штык и множество патронов к ней россыпью в деревянном ящике. Тут же сбоку у шкафа стояли друг на друге ящики со снаряженными пулемётными лентами. За стёклами буфета среди бокалов обнаружился маленький симпатичный «Браунинг» с ореховыми вставками на рукоятке. Его Докучаев сунул в карман своей шинели. Он тщательно всё осмотрел, каждый закуток вагона, который представлял изрядно потертые апартаменты в английском стиле из красного полированного дерева с коричнево-горчичными текстильными вставками и с узорами по стенам. В небольшой ржавой круглой печке-буржуйке бодро полыхали дрова, печурка явно не вписывалась в столь богатый интерьер, около неё были аккуратно сложены березовые поленья, сама она стояла на стальной плите на полу. По стенам кое-где висели репродукции европейских художников восемнадцатого века, панно со сценами охоты: всадники, собаки атакуют волка. Небольшие рога копытных на стенах, бронзовые канделябры с маленькими вытянутыми лампочками, которые теперь имелись не везде, и только одна из них освещала пространство за ширмой, откуда выглядывала резная ножка деревянной кровати. Посреди вагона располагался длинный неширокий стол орехового дерева с затёртой местами до древесины полированной поверхностью, в итальянском стиле. На нем стояли две коричневых бутылки из-под вина, несколько немытых стаканов, остатки хлеба, еще какой-то засохшей снеди, вроде овощей, горы окурков в пустых стеклянных банках из-под тушенки, какие-то бумаги лежали сбоку в беспорядочном виде. Вилки и ножи со стола он уже зашвырнул за платяной шкаф на всякий случай. Тут же рядом располагалась черная винтовая лесенка, собранная из стальных деталей, скрепленных болтами, ведущая в пулеметную турель на крышу. Около лесенки привязанная к балясинам стояла и злобно наблюдала за каждым его движением захваченная Душевская. Над её головой чуть покачивался кусок висящей сверху полупустой пулемётной ленты, видимо оружием всё же пользовались. Большинство окон были зашторены или закрыты бронированными ставнями. Проникающего сквозь четыре открытых окна света вполне хватало, и тянущиеся по диагонали сверху вниз лучи уже рассекали призраки табачного дыма. В дальнем углу за узкой деревянной дверцей притаились душ и туалет. Туда Докучаев также заглянул: бронзовые вентиля и медные краны уже не мерцали новизной, но английский фаянс выглядел превосходно, изысканная турецкая плитка на полу, и чистые отбеленные полотенца весьма вписывались в антураж вагона для первых лиц.

– Развяжите мне руки. Курить, знаете ли, хочется… – нарушила, создавшуюся было тишину Душевская.

– Я Вам помогу, но прошу, все же постойте пока. Поезд скоро тронется?

– Как же я могу сказать? Развяжите, позвоню…, спрошу.

Он молча взял со стола папиросу из пачки с надписью «Казбек», поднес её к раскаленной трубе печи и подпалил, после чего подошел к Душевской и передал ей, заметив вблизи не столько злобу в её состоянии, сколько похмелье. Она была ростом меньше него более чем на голову, круглолица, не дурна собой, чуть пышнотела, лет около тридцати, он мельком обратил внимание на симпатичные чуть смуглые черты её лица, слегка вздернутый носик и длинные ресницы, обрамляющие красивые карие с хитрецой глаза. Она поднесла папиросу связанными руками к губам и, раскурив, выдохнула дым. Затем строго оглядела стоящего перед ней Докучаева снизу-вверх, будто он её подчиненный и одет не по форме. Он отошел к дивану, снял с себя шинель и фуражку, пистолет убрал за пояс и, тоже одолжив без спросу её «Казбек» закурил.