– Знаю. Твой отец рассказывал, да от самого беглеца слышал. Провалил он в школе переэкзаменовку, испугался родительского гнева, без копейки в кармане, с куском хлеба лишь укатил к брату Мише, когда тот в Чирчике на танкиста учился. Кстати, Сергей собирается насовсем в деревню приехать. Тянет, говорит, домой сильно.
– Понятное дело, знакомое. У меня на Смоленщине всё прекрасно было. И квартира трёхкомнатная, и должность на заводе высокая и денежная. Всё же не вытерпел, перевёлся вот. И веришь, с приездом в родные края сразу полегчало, словно груз какой с плеч сбросил.
– Многие сейчас возвращаются на родину. И молодые, и старые.
– Выходит, корни дают о себе знать.
– Похоже.
Так за разговором и скоротали они дорогу. Марьин подвёз Виктора до больницы:
– Если быстро справишься, подожду. Заеду.
– Не знаю, как получится, – ответил Виктор. – После больницы на телефонку ещё зайду с женой переговорить. Да ты за меня, Гена, не беспокойся, не создавай себе неудобств. Главное, спасибо, сюда добросил. Грешным делом, думал, из-за размолвки наших стариков сторониться будешь.
– Ещё чего! Между прочим, с дядь Колей мы по-прежнему поддерживаем связь. Случается, иногда и бутылочку раздавим.
– Может, зря и разругались они?
– Им виднее… – махнул рукой Марьин, глянул на часы, прикинул: – Значит, так. В два я подъеду к почте. Постарайся к тому времени управиться.
– Договорились.
5
Виктор, согласно пояснениям Маришкиных, поднялся на второй этаж нового кирпичного здания. В приёмной убиралась симпатичная женщина в больничном халате.
– Мне к завотделением, – обратился к ней Виктор.
– А Василь Василич только что до начальства ушёл, – сказала она. – Если он тебе нужен, подожди. Обещался вернуться скоро.
Виктор сел ближе к окну, стал оглядывать больничный сад с недавно высаженными деревцами, за ним двухрядную с добротными домами улицу, в конце которой угадывались знакомые ему ещё со школьных лет деревянные корпуса старой больницы.
– У тебя жена здесь? – полюбопытствовала уборщица. – Могу пригласить.
– Тёща…
– Твоя тёща? – не дала она договорить ему. – Вот не думала!
– О чём не думали?
– Что в таком возрасте тоже аборт делают.
– При чём здесь это? – обиделся Виктор, и без того задетый её бесцеремонным тыканьем. – К вам ещё вчера вечером с высоким давлением поместили.
– А-а-а… Как же я сразу-то не догадалась, дурёха. Места в терапевтическом отделении не оказалось, вот к нам в гинекологию и положили твою тёщу, – виновато вроде затараторила она. – Тогда не к Василь Василичу тебе, а к Ангелиночке. Она как раз твою тёщу осматривает. Побегу про тебя ей скажу. Уйдёт ещё через служебный выход…
– Спасибо. Как она?
– Ночью сильно бредила. Зорьку всё какую-то звала, корову наверное.
– Точно. Есть у неё такая корова. А не тяжело вам, день проработав, ночью у больной сидеть? И по дому как справляетесь?
– Так я же абортница. Убираюсь же по своей воле, хочу Василь Василичу угодить. Частенько ведь наведываюсь я сюда.
– Понятно. А здоровья не жалко? И новую жизнь в зародыше губить?
– А чего жалеть. У меня в деревне четверо ребятишек бегают, пятый в армии. Куда ещё?! А про здоровье некогда думать: муженёк у меня хлюпкий с виду, но дюже неугомонный, да и шофера-красавцы на уборочную наезжают. Как тут устоять?
– В таком случае предохраняться надо.
– И-и-и… Чего удумал, – рассмеялась она. – Это ты небось жену бережёшь. Мой же о резинках всяких и слышать не хочет. Грех, говорит. Не положено. Рожай лучше, говорит, прокормлю как-нибудь. Вот и езжу к Василь Василичу украдкой от мужа, придумываю всякие женские болезни.
