– Скучает, – подтвердила его мысли Настя. – Не горюй, голубушка, вернётся баба Яга, никуда не денется. Ты бы нам открыла секреты да тайны, оставленные Ягой для путничков. Очень нужна ее помощь, да как поможет, коли в темнице она. А без ее снадобий да заговоров, сама понимаешь, не то, что Тридевятое спасти, ее вызволить не сможем.
Виталику показалось, что избушка услышала Настю, скрипнула стенами, словно вздохнула да устелился вдруг стол скатертью самобранкой. А на ней кушанья все разные да неведомые. Виталик громко сглотнул голодную слюну.
– Чего стоишь? К столу иди. Изба угощает, – Настя, откинула толстую косу, присела на лавку, да меч на колени положила. – Чем богаты, тем и рады.
– Это точно, – улыбнулся во весь деревянный рот Пенёк, да запустил корни свои в бочонок с квасом шипучим.
– Ну, что ж, угощайтесь, пока время есть, да стол ломится от снеди. – Настя налила молока из глиняного кувшина и взяла огромный ломоть пирога с грибами. Виталик, долго не думая, разломил запеченную птицу и вонзил в нее зубы, урча от удовольствия.
– Хороша куропатка, раз руки к ней потянулись, – усмехнулся Пенёк. Для него скатерть-самобранка выставила на стол жирный чернозём и родниковую водицу.
– Не завидуй, Пень богатырский, – набитым ртом ответил Виталик. – А это что? Держа в одной руке кусок куропатки, а другой кусок пирога, он кивнул на странные пирожки.
– Это калитки. Пирожки такие открытые. – Взглянула на него Настя, оторвавшись от кружки с молоком. – Все. Поели?
– С собой надо взять еды, – набив рот пирожком с трудом проговорил Виталик.
– Ни к чему, – возразила Настя.
– Ты же говорила, что путь не близкий. Если будем голодать, значит сил не будет сражаться. – Виталик не понимал, почему так категорично была настроена девушка.
– Тащить с собой лишний груз? Надо идти налегке.
– Я, думал, полетим в ступе, – вздохнул Пенёк. – А то если Витослав так будет наедаться, вряд ли смогу долго быть в качестве коня богатырского. Сбегу или уйду по самые ветки в землю.
– Очень смешно, – скривил губы Виталик и посмотрел на Настю. Та сделала вид, будто не слышала их перебранку и была занята разглядыванием пучков трав, висевших под потолком. Сама же с трудом сдерживала смех.
– А… ну, да… пойдем налегке, – едва сдерживая смех, с трудом сказала она.
– Да идите вы… в…
– В меня не надо! – загоготал Пенёк. Виталик, с грохотом отодвинув скамейку, встал из-за стола и шагнул к двери. Но дверь, как он не старался, не поддалась.
– Не понял. А ну, откройте дверь, – глядя зло на девушку и на Пенька, взорвался от обиды Виталик.
– Так это не мы. Это изба не выпускает, – примирительно отозвалась Настя. – Успокойся, Витослав, и не злись. Нет нашей вины ни в чём.
– Ага, нет! – обида ожгла лицо. – Вы только и делаете, что прикалываетесь надо мной!
– Это все от того, Витослав, – проговорил Пенёк, – что ты ну, ни в какую, не хочешь принять ни сказку, ни Тридевятое, ни то, что ты сам отсюда.
– Да кто доказал, что это так! – крикнул Виталик, отшвырнула ногой скамейку.
– Хорошо. Доказательств хочешь? – Обернулась Настя. – Тогда потерпи немного. Дойдем до горы Кудыкиной, там и доказательства получишь, что ты сын Финиста Ясного Сокола и решишь, наконец, на чьей ты стороне и куда тебе дальше. Назад в Запределье или останешься в Тридевятом царстве. Где, окромя тебя не осталось ни одного богатыря. Всех извели Руслан с Людмилой.
