Она ведь слышала: что-то звякнуло об пол...
– Элизабет!
Голос Хелен зазвучал громче, почти фальцетом, того и гляди весь дом перебудит.
– Уже отпираю, – снова отозвалась она и опустилась на колени перед кроватью.
Наверное, стоило запалить свечу, разогнать тени по углам комнаты, не трястись неведомо почему, страшась запустить руку в темноту и пошарить в ней, разыскивая, как ей думалось, ключ.
Желтые, нечеловеческие глаза упорно не шли из головы...
– Что у вас происходит?
Отцовский голос за дверью заставил Элизабет перебороть свои страхи и отыскать неведомо как оказавшийся под кроватью ключ. Она стиснула его в горячей ладони и бросилась к двери... Нащупала замочную скважину, попыталась воткнуть в нее ключ, однако напрасно.
Он не подходил к двери!
Ее собственный ключ не подходил к двери.
– Элизабет! – произнес отец строгим голосом. – В какие игры вы здесь играете, будь добра объяснить. Третий час ночи... И почему так холодно? У тебя открыто окно? – И еще более строго: – Элизабет, отопри уже эту дверь!
– Я не могу, – пришлось признать очевидное. – Ключ не подходит.
– Что значит, не подходит? Большей несуразицы в жизни не слышал.
У Элизабет застучало в висках, даже в глазах потемнело.
Этот вечер казался дурным сном, от которого хотелось пробудиться скорее... Она даже ущипнула себя.
– Я потеряла ключ, – призналась она. – Попросите Кэтти отыскать запасной. – И кинулась закрывать окно.
Вымороженная комната заставляла клацать зубами от холода, а мысли о таинственном нечто, забросившем ключ в окно ее комнаты, – покрываться холодным потом.
Как теперь быть?
Как с отцом объясниться?
Она запахнулась в наспех наброшенный пеньюар и подняла с пола свечу. Запалила ее от едва тлеющих углей в камине и с решительным видом подошла к туалетному столику. Стала искать что-то среди баночек с пудрой, флаконов духов и нехитрых девичьих украшений…
Взгляд зацепился за шпильку. В одном из французских романов герой выбрался из подвала с помощью одной из подобных безделиц... Почему бы и ей не сделать того же?
Лиззи почти было собралась именно так и сделать, когда дверь ее комнаты распахнулась, и на пороге застыли три неподвижных фигуры: отец, Хелен и осоловевшая ото сна Кэтти с ключом в руках.
Подруга глядела с видимым беспокойством, шаря глазами по закрытому ныне окну, постели и самой Лиззи, пытающейся казаться невозмутимой; отец, сведя брови на переносице, сверлил дочь испытующим взглядом, лишь Кэтти наблюдала за происходящим с любопытством бродячей кошки.
– Элизабет, что происходит? – осведомился отец строгим тоном, и само это обращение говорило о многом. Сколько Элизабет себя помнила, она была для него только «Лиззи», «Лиззи» и никем другим. К полному имени отец прибегал крайне редко, лишь будучи недоволен, а это, к ее вящей радости, бывало довольно редко.
– Я потеряла ключ, – снова повторила она и продемонстрировала предмет на раскрытой ладони. – Пыталась открыть дверь с помощью шпильки – не получилось. Простите!
Бледные скулы мистера Хэмптона медленно побагровели.
– С помощью шпильки? – повторил он с хрипотцой в голосе. – Где ты этого набралась, силы небесные? И почему заперла дверь? Как, скажи мне на милость, ты умудрилась потерять ключ от запертой двери?
Элизабет поглядела на Хелен, призывая подругу помочь, но, заметив ее перепуганный взгляд, поняла, что выкручиваться придется самой.
– Мне показалось, что в доме есть кто-то, – сказала она. – Кто-то чужой… Я испугалась... и заперла дверь на замок.
