Первая столичная квартира Петру Алексеевичу нравилась, а вот дом – нет. Пять этажей, скукоженный двор, шумный, особенно по вечерам, проспект, жильцы – слишком разношёрстая публика...
– Петя, – увещевал друга фон Людевиг, – какая тебе разница, сколько в доме этажей! Ты же не на последнем живёшь!
Карл Карлович не оставлял «горожан» Ивановых ни на день. Опера, чайные, катания за город... Девочкам нравилось очень, да и бывший помещик начинал оттаивать.
Несколько расстроило, что юного кадета они в день рождения не увидят. Заказали и отправили Алёше огромный торт, в надежде, что он сможет хоть немного порадоваться и отпраздновать со своими новыми товарищами. Получили ответную записку директора Покатило, уведомлявшего, что это, конечно, против установленных правил, но, учитывая все обстоятельства, переезд и прочее, торт Алёше доставили. Он обрадовался, и торт разделили между всеми за вечерним пятичасовым чаем.
Через неделю Пётр Алексеевич казался уже менее обескураженным, чем в день своего отъезда из Вятки. Вместе с бароном они принялись распределять полученную первую половину денег между банками. После некоторого колебания («Ты не финансист, Пётр, нет, не финансист!») Карл Карлович, несказанно удивив Иванова, согласился с его «крестьянским» решением «не класть яйца в одну корзину».
Из тринадцати имевшихся в северной столице банковских домов выбрали три. Конечно, же Русско-Азиатский банк (как же без него!) и Азовско-Донской (в память о военной молодости). Но первым единодушно определили петербургское отделение Московского промышленного банка, принадлежащего хваткому, в хорошем смысле этого слова, сибиряку Второву.
Спустя два месяца, завершив сделку через Дворянский земельный банк и получив по купчей оставшиеся деньги, Пётр Алексеевич отнёс их в банк Второва. Ему очень нравилось, что владелец банка и торгового дома товарищества «А. Ф. Второва сыновья» не только десятками скупал компании и банки, но и по царскому заказу занимался развитием металлургического производства.
Позднее, через несколько лет, стало понятно, что новоявленный рантье не прогадал. Николай Второв и его акционерное общество «Поставщик» получили богатые военные заказы, они принесли сверхприбыли не только банкиру-промышленнику.
С этого момента Пётр Алексеевич Иванов немного встрепенулся. Нет, боль от разрыва с усадьбой и всей прошлой жизнью не ушла, он просто начал к ней привыкать, да и надо было позаботиться о детях. Столичный город – это среда, требующая внимания и осторожности.
За неимением сада, где заботой окружалось каждое дерево, Пётр Алексеевич стал «заботиться» о семье.
К Новому году, вопреки всем предостережениям, они поменяли квартиру. Переехали в выстроенный в том же году доходный дом на Невском проспекте. Больше всего Иванову понравилось, что дом был рассчитан только на 38 квартир («в два с половиной раза меньше, чем на Фурштатской, дорогие мои! И никто не убедит меня, что это плохо!»). Дом располагался недалеко от Овсянниковского сада, и Пётр Алексеевич надеялся, что весной он сможет проводить в этом саду много времени, хоть какая-то замена. Именно из этой квартиры, холодной, неустроенной, неудобной, чужой и дорогой, кадет Иванов был так рад вернуться учиться в Кадетский корпус после рождественских праздников своего первого года обучения. По весне вся семья с радостью покинула эту квартиру, выбрав неожиданно для себя летнее проживание на Рижском взморье.
