Дом астролога - страница 22

Я целый год не занималась сексом с мужем. Это так странно для меня. Когда я слышу свои мысли об этом, мне хочется открыть рот от удивления, как будто подруга только что раскрыла мне свой самый страшный секрет. «Я до материнства» дала бы пощечину «маме-мне» и велела бы взять себя в руки.

То есть я понимаю, почему он не поднимает глаз. Он давно перестал искать подсказки для соблазнения или возможности.

– Эй! – повторяю я.

Я щекочу его ногу, которая свисает с края кровати.

– Да, – произносит он, медленно водя большим пальцем по экрану телефона. – Что случилось?

Я развязываю узел на полотенце и роняю его на пол. Люди, которые вас понимают, остаются с вами на всю жизнь. Я позволяю сказанному в гороскопе поднять свою самооценку.

– Ты хочешь?.. – Я не заканчиваю вопрос, но заканчиваю мысль, подползая к нему на четвереньках.

Адам отрывает взгляд от телефона и делает вид, что шокирован. Но уголки его рта растягиваются в улыбке.

– Сейчас? – спрашивает он, оглядывая себя. – Я ехал в автобусе, кишащем микробами. Я знаю, ты это ненавидишь.

Годами я пыталась избавиться от одержимости моей матери микробами. Муж меня отвергает, да еще на меня же и сваливает?

– Это не наши простыни. Мне все равно. Давай сделаем это сейчас. – Я выхватываю телефон у него из рук и кладу на тумбочку. Наклоняюсь, чтобы поцеловать его, и закидываю ногу ему на колени.

– В самом деле? – говорит он, не зная, куда деть руки.

Это медленное и неловкое начало, но я вызываю в памяти наш первый уик-энд. Он усыпал кровать лепестками роз. Мы долго принимали ванну с пеной, пили шампанское и говорили о наших мечтах. Это было романтическое представление, но оно подействовало, как заклинание. И оно переросло во что-то более реальное и в чем-то более чудесное.

Наши тела двигаются в знакомом ритме. Даже по прошествии года это похоже на езду на велосипеде. Я замечаю отстраненный взгляд Адама, будто его здесь нет. Вспоминает ли он то же, что и я? Или что-то другое? Или кого-то другого?

Меня охватывает отчаяние, и я издаю громкий стон, устраивая шоу, достойное премии «Эмми». Некоторые неодобрительно относятся к перформансам во время секса, но чувства, лежащие в его основе, реальны. Свобода вдали от девочек, разрядка стресса, шанс снова соединиться с Адамом. Разве имеет значение, что все слегка преувеличено? Усилено для эффекта? По-моему, это хорошо для меня.

Адам утыкается мне в шею, и меня охватывает торжество. Тяжело дыша, я скатываюсь с него и натягиваю простыню до подбородка. Касаюсь кончиком носа его плеча.

– Я в душ, – говорит он, отталкивая меня.

– Уже?

Меня переполняют эмоции, но я выплескиваю их, только когда слышу, как открывается и закрывается толстая стеклянная дверь душевой кабины. Адам включает воду, и призрачные крики раздаются снова, на этот раз слабее, но они все еще слышны. Моя идеальная жизнь сейчас не кажется такой уж идеальной. Где все пошло не так? Я могу потерять мужа? А девочки – отца?

Я была импульсивным человеком, в душе которого не было места для сожалений до рождения детей, но с тех пор поняла, что «я мать» может утонуть под тяжестью одного-единственного неверного решения.

Мне нужно жить любовью, о которой я пишу. Это то, что сделало мою карьеру писателя-романтика такой успешной, и то, что я считаю невозможным с тех пор, как Эйми забеременела нашим третьим ребенком. Вся жизнь Эйми, весь ее мир – это девочки. Даже ее карьера. Она прошла путь от автора женской газетенки («Как отсосать у парня десятью способами!») до мамы-инфлюенсера («Оцените эти безотказные приемы для полноценного сна!»). В течение последнего года не было никаких ночных мозговых штурмов по поводу сюжетов для моих романов. Не было романтических свиданий. Никаких отношений.