Эйми и Адам из нашей первой встречи были бы очень разочарованы.
Тринадцать лет назад, сразу после получения степени магистра изящных искусств, я писал тупую беллетристику о мрачном, ущербном человеке, одиноком в этом мире. Днем я выпивал в крохотных грязных барах, а в ушах у меня звенели отказы агентов. Я сидел в таком баре в Верхнем Ист-Сайде на Манхэттене, когда она зашла туда с подругой.
Из древнего музыкального автомата, который не обновлялся с начала 2000-х, громко играла музыка. Бар ни в коем случае нельзя было назвать ночным клубом, по крайней мере до тех пор, пока Эйми и ее подруга не завизжали, услышав песню Dave Matthews Band. До этого никто не двигал плечом и не покачивал головой, не говоря уже о том, чтобы встать и начать танцевать, как эти двое. Сказать, что они выглядели здесь неуместно, было бы преуменьшением. Особенно Эйми. Она была прекрасна и знала это. Половина парней в зале слетелись на нее, как мухи на гнилой банан, но я остался на месте, изображая невозмутимость.
Я болтал с барменом о финале НБА, не обращая на нее внимания. Эйми подошла ко мне и отхлебнула моего пива.
– Я играла в баскетбол, – сообщила она.
– О, правда?
Она была того же роста, что и я, когда сидел на барном стуле, а так во мне шесть футов. У нее – пять футов четыре дюйма, не больше.
– Это было в колледже?
– В начальной школе, – совершенно серьезно ответила она. – Я была разыгрывающей.
Я подавил смех, а она махнула рукой вверх-вниз, отбивая воображаемый баскетбольный мяч. Я наблюдал за ней со смесью растерянности и благоговения. Должно быть, ей понравилось выражение моего лица, так как она пригнулась, продолжая вести воображаемый мяч, и стала пробираться сквозь толпу, будто это были игроки команды противника на площадке. Она пригнулась так низко, что я потерял ее голову из виду, но мог проследить ее путь по покачнувшимся людям, которых эта девушка-вихрь толкнула в спину.
Она вернулась на место за барной стойкой рядом со мной, ее лицо раскраснелось от возбуждения. Я был ошеломлен, задаваясь вопросом, кем эта девица себя возомнила.
– Мне знакомо чувство, которое вы сейчас испытываете, – заявила она.
– Вы не представляете, что я сейчас чувствую, – ответил я, – потому что я сам этого не понимаю.
Она взяла у меня бокал с пивом и покачала головой, утверждая, что я ошибаюсь в своих мыслях и чувствах.
– Я могу помочь вам назвать это.
– Хорошо. – Я махнул бармену. – Давайте нальем пива и вам.
Эйми вернула мне полупустой бокал со словами:
– Значит так: вы глубоко заинтригованы.
– Давайте погуглим, чтобы убедиться, что это именно то слово, – предложил я.
– О, это именно то слово.
– «Интриговать, – прочитал я в телефоне. – Первое: вызывать любопытство или интерес; очаровывать. Синонимы: дразнить, поглощать, очаровывать, пленять. Антоним: скучать».
– Точно, – согласилась она.
– Но подождите, есть и второе определение, – сказал я.
– Давайте послушаем.
Бармен принес ей пиво, и она сразу отпила.
– Итак, «интриговать, второе: строить тайные планы, намереваясь сделать что-то незаконное с кем-то».
Эйми улыбнулась мне:
– Не лгите. Именно это вы и почувствовали.
Я откинул голову и разразился смехом, который копился с тех пор, как она сказала, что играла в баскетбол в начальной школе. Она улыбнулась еще шире.
– И это. – Ее глаза сверкнули в тусклом освещении бара. – Вот этот смех.
– И что же это? – спросил я.
