Ехать в город после взбучки горничным Лексия не захотела.
– Не то у меня настроение, чтобы ткани выбирать, – проворчала она, водрузила на нос очки и занялась подсчетами. Я напросилась было в помощь, но она меня прогнала, велев заняться чем-нибудь приятным до обеда.
Так появилось некоторое количество свободного времени, которое я решила потратить на чтение на том самом диване, где хотели заменить обивку.
Солнце лилось в окна-двери, открыв которые можно было легко попасть прямо в сад, настоящим потоком, расчертив паркет кубиками и полосками. Хотелось снять туфли и попробовать босой ступней наверняка теплое, уютно пахнущее разогретое дерево. Улыбнувшись детскому желанию побегать босиком, я позволила себе другое ребячество – забралась на диван с ногами. Взяла со столика книгу очерков о путешествии по стране нимф и вполне комфортно устроилась, взбив диванную подушку попышнее.
Возможно оконная задвижка просто разболталась или ее плохо закрыли, когда протирали стекла, но резкий порыв ветра распахнул створку и хлынул внутрь, щедро усыпав пол цветочными лепестками, будто дорогу выстелил, приглашая. Я прищурилась солнцу и приняла приглашение. Прогулка тоже вполне приятное дело.
Ветер стих так же внезапно, как и появился, словно выполнил свою задачу вытащить меня в сад и умчался прочь.
Где-то, поддразнивая невидимых пичуг, звонко клацали ножницы старика-садовника, гравий дорожки похрустывал под домашними туфлями с мягкой подошвой, шелестели листья, покачивались головки азалий и роз, солнце приятно гладило кожу. Опять хотелось девчоночьего: веснушек и глупостей, новое платье и полежать в траве лицом в небо, пока нянюшка отвлеклась, разыскивая спрятанную в ближайших кустах обувку и ненавистные чулки. Нянюшки давным давно не было на этом свете, а я так же давно перестала быть девчонкой. Может, зря не купила ту кружевную жемчужно-розовую шаль? Пусть она и не слишком подходила к моему строгому синему служебному платью. Зато в нем было одно неоспоримое достоинство – на ткани не видно пятен от воды и сохнет удивительно быстро.
Конец неуместным мечтаниям прервал бортик фонтана, в который я уткнулась. Он был довольно высокий, чуть выше середины бедра, поросший по низу буклями пушистого изумрудного мха, весь в трещинках и сколах. Постамент в центре, слегка зеленоватый, венчала такая же зеленоватая дама, изображающая, должно быть, ту самую водную нимфу, что когда-то прокляла Статчен отсутствием дождей – больно вид у пышнобедрой красотки был суровым. В завитки мраморных волос набилось листьев и цветочных лепестков, и не хмурь она свои мраморные брови, выглядела бы вполне милой, несмотря на трещины на щеках и чуть искрошившийся круглый подбородок.
По поверхности темной воды, почти полностью ее закрывая, плавало множество листьев и лепестков, как те, что украшали статую. Не похоже, чтобы фонтан чистили, потому вода и была такой. Наверняка на дне полно мусора и сгнивших растений.
Вода, даже темная, особенно в такой яркий солнечный день, все равно что зеркало, и льет в фонтанную чашу, скорее всего, только с неба. Осознав это, я спешно шагнула назад, ногу подняла, чтобы шагнуть, но коварный ветер, будто ждал. Он, неожиданно холодный, подло пнул меня в спину. Я пошатнулась. Чтобы не упасть, пришлось упереться руками в бортик, почти нависнув над оголившейся поверхностью воды. Не этот ли темный омут мерещился мне во время встречи в столовой? Черное зеркало, полное страхов и ночных кошмаров.
