А затем появился ОН… и в моей жизни открылась новая страница…
***
- Теперь, после стольких лет я начинаю понимать слова Лао, - Коджи восседал на золотом троне, подперев подбородок рукой и задумчиво смотрел перед собой, не замечая коленопреклоненного советника, что ждал, когда Повелитель соизволит обратить на него свое внимание. Но Коджи вспоминал те слова, что были сказаны много лет назад старухой предсказательницей. Лао не стало всего два года назад, и словно сама ее смерть возродила страшное предсказание, сказанное так давно.
На страну Императора Коджи напали.
Сперва это были простые набеги на крайние деревеньки. Чужие уводили женщин, забирали продовольствие и скот, сжигали дома, сравняв поселения с землей, и уходили, словно их и не было. Так продолжалось довольно долго, и Коджи надеялся, что это просто какие-то разбойники, собравшиеся дикой стаей. На границу было отправлено войско, которое не вернулось. А затем нападения участились и постепенно враг стал пробираться вглубь страны, действуя незаметно и пропадая после очередного набега. Тогда уже заволновался и Император, и все его Министры. Стало ясно, что неизвестная сила пришла только для того, чтобы захватить страну, а многие начали шептаться, что всему виной девочка, которую не отдали в жертву драконам много лет назад, как того требовал закон.
Коджи не знал, правда ли это, или просто совпадение. Он лишь вспоминал то, что сказала ему тогда Лао:
- Твое будущее тьма и мрак, - проговорила старуха, - Я вижу дым и кровь. Я вижу драконов, парящих в небе, я вижу Красного дракона, который победит Золотого в смертельном поединке…
А вот те слова, в которых она упоминала про его дочь, сбылись намного позже. И для Коджи это оказалось ударом.
Риоко родилась в начале весны, через три года после появления на свет Акиро, когда любимая асура только начала выбрасывать первые завязи цветов, и уже тогда было ясно, что дочь Императора Коджи будет необыкновенно хороша.
Голубые глаза девочки смотрели на мир сияющим взглядом и, взрослея, она хорошела, все более походя на мать. Асура любила дочь больше, чем кого-либо на свете, даже больше сына-наследника, а преданная Наан в девочке души не чаяла. Коджи устраивало то, что его жена предпочитает общение с дочерью общению с сыном, поскольку не желал, чтобы мать избаловала его наследника.
Акиро вырос молчаливым и серьезным. Будучи еще мальчишкой, он редко смеялся, почти никогда не плакал. Когда его отлучили от матери, переведя на мужскую половину дворца, ребенок даже обрадовался таким переменам в своей жизни, только вот Коджи никак не мог понять, почему из глаз пятилетнего мальчика не пролилось ни одной слезы по Асуре. Он помнил, как его самого когда-то отлучили от матери и точно знал, что для него это было болезненно. Здесь же Акиро принял все как должное и не сказал ни единого слова, уходя с женской половины.
Асура тоже не плакала, достойно прощаясь с сыном, которого теперь могла видеть лишь изредка, когда получала на то позволение мужа.
Для наследника началась трудная жизнь, полная учебы, тренировок. Но мальчик постигал все с удивительной легкостью, напоминая Коджи себя в юном возрасте.
- Что значит кровь! – иногда говорил он, находясь в веселом расположении духа, - Будь Акиро сыном какой-то наложницы, был бы он так умен и талантлив? Нет, - уверенно твердил Коджи, - Только чистая кровь дает достойную смену!
