Читать онлайн Литагент СТРОКИ (МТС) БЕЗ ПОДПИСКИ, Билл Китсон - Дом на мысе Полумесяц. Книга 1. Братья и сестры

Альберт Каугилл торговал шерстью, и торговал весьма успешно. В возрасте двадцати трех лет он стал партнером одной из крупнейших торговых фирм Брэдфорда – основного поставщика шерсти и сукна во всем Западном райдинге [1]. В то время Британской империей правила королева Виктория, а промышленная революция была в самом разгаре. И одним из главных источников процветания экономики стала текстильная промышленность.

Альбертом руководило честолюбие, а основой честолюбия был страх. Страх нищеты, которую Альберт терпел все детство. Он родился в семье ткача, чья супруга за пятнадцать лет произвела на свет одиннадцать детей; пятеро из них не дожили до двух лет, а Альберт оказался одним из шести счастливчиков, кому удалось выжить.

Его ранние годы прошли в атмосфере убожества и нищеты, теснота семейного жилища не поддавалась описанию. Дом, где он родился, правильнее было бы назвать лачугой. Спальню от остальных помещений отделяла примитивная шторка, натянутая в тщетной попытке создать иллюзию уединения. В спальне детей зачинали, рожали и выхаживали от недугов, которые чаще всего заканчивалась смертью. А без должного лечения, полноценного питания, в антисанитарии и жутких бытовых условиях смертельной могла оказаться любая инфекция.

Комната на первом этаже многофункциональностью не уступала спальне, ибо помимо приготовления и принятия пищи, здесь собственно проходила жизнь семьи. Английская поговорка «так тесно, что и плеткой не замахнуться» в данном случае была бессмысленной, так как жалованья ткача едва хватало на жилье и пропитание семьи, а плетки и прочие излишества были Каугиллам не по карману.

Однако юному Альберту Каугиллу сопутствовала удача. Удача – если можно назвать ее так – заключалась в том, что он был старшим в семье. И в том, что Альберт повзрослел скорее своих сверстников. Когда характер его окреп, он решил во что бы то ни стало вырваться из среды, сгубившей его младших братьев и сестер, павших жертвами многочисленных болезней.

Альберт был умен и дальновиден, а также отличался завидной наблюдательностью. Уже в раннем детстве он стал замечать, что не все живут так, как его семья. Что есть другая жизнь, лучшая. Альберт поклялся никогда не переступать порог ткацкой мастерской, где отец его получал жалкие крохи за каторжный и монотонный труд. Эта решимость обернулась конфликтом с отцом. В четырнадцать лет за чаепитием Альберт спокойно объявил, что нашел место.

– И что за место? – спросил отец.

– Сортировщика на шерстяной фабрике, – тихо отвечал Альберт. Раздался возмущенный вопль. Выбор сына представлялся Солу Каугиллу ужасной судьбой. Ремесло ткача требовало мастерства, а сортировка шерсти была не только утомительной, трудоемкой и неквалифицированной работой, но и опасной. Сортировщики часто заражались сибирской язвой; при отсутствии должного лечения их ждала почти неизбежная мучительная смерть.

Мужчина и юноша сердито смотрели друг на друга, а мать Альберта, его братья и сестры в страхе наблюдали за этой сценой.

– Только через мой труп, – проревел Сол. – Будешь работать в моей мастерской! В Брэдфорде нет работы хуже, чем сортировка шерсти. Этим занимаются только отбросы.

Альберт спокойно выдержал ругань отца.

– В мастерскую я не пойду. И что бы ты ни сказал, я не передумаю. – Он упрямо выпятил челюсть.

– И у кого будешь сортировать?

– У Хэйга и Акройда.

Хэйг и Акройд были крупнейшими импортерами и торговцами шерстью в Брэдфорде.

Сол слегка остыл.

– Лучшие в городе. Но сортировщиком быть негоже, сын.

– Знаю, – согласился Альберт. – Но оставаться сортировщиком всю жизнь я не намерен. Надо же с чего-то начинать. Узнаю, какая бывает шерсть. А потом найду место получше. Сортировка шерсти научит меня основам дела, но я не буду сортировщиком вечно.

Сол понял, что Альберт говорит дело. Если сын намеревался добиться успеха в торговле шерстью – а в Брэдфорде шерсть была единственным успешным делом, – он должен был знать о своем товаре больше конкурентов.

Все именно так и сложилось. Каждый день через руки Альберта проходила шерсть самых разных видов, в том числе от самых экзотических животных. Мохер, кашемир, шерсть альпаки и шелковистой викуньи – он ощупывал волокна, запоминал их текстуру и копил знания. Он жил шерстью; она снилась ему во сне. К шестнадцати годам его повысили до главного сортировщика, а с его мнением считались рабочие втрое его старше.

Родители едва успели смириться с тем, что сын стал сортировщиком, как их ждало очередное потрясение.

– Я ухожу из сортировочного цеха, – однажды сказал он.

Сол взглянул на семнадцатилетнего сына.

– И куда же? – с подозрением спросил он.

– Мне предложили место в цехе контроля качества. Буду разносить образцы.

От возмущения Сол чуть не захлебнулся.

– Разносить образцы! Так это ж все равно что посыльный!

За этим последовал такой скандал, в сравнении с которым ссора, состоявшаяся тремя годами ранее, показалась мелкой перепалкой.

Фирма «Хэйг и Акройд» – успешный коммерческий союз двух самых уважаемых фигур в шерстяной промышленности – существовала уже двадцать лет. Эдвард Хэйг и Филип Акройд привнесли в этот союз свои обширные знания, каждый в своей сфере. Их таланты идеально дополняли друг друга. Хэйг считался лучшим торговцем тканями, а Акройд – самым смекалистым закупщиком в городе. Вдобавок оба умели замечать схожие таланты в других.

Благодаря этому им удалось собрать самый впечатляющий штат торговцев шерстью, который когда-либо видели стены Брэдфордской шерстяной биржи, в народе просто Биржи – величественного здания, где дважды в неделю собирались представители всех секторов шерстяной промышленности. Здесь сколачивали состояния, здесь же их удваивали, утраивали и иногда теряли в ходе заключенных сделок, скрепленных самой крепкой печатью – рукопожатием. Эдвард Хэйг не уставал напоминать своим агентам, что фирма «Хэйг и Акройд» – «лучшее предприятие в Брэдфорде, а следовательно, лучшее предприятие в мире; ваш долг – обеспечить, чтобы таким оно и оставалось».

В обязанности разносчика образцов входило собирать шерсть со складов в городе и ближайших окрестностях после прибытия новых партий. Мешочки с образцами доставляли в контору фирмы, где те попадали на оценку к начальнику цеха контроля качества. Прошедшие оценку партии получали сертификацию и номер, после чего их готовили к отправке заказчикам.

На листке коричневой бумаги проставляли оттиск с названием фирмы, номером партии, количеством шерсти и его ценой. Несколько унций шерсти сворачивали колбаской, подтыкая концы. Колбаски из различных партий складывали вместе и готовили к отправке, перевязав веревкой и затянув крепким узелком с петелькой для удобства переноски. Иногда разносчик образцов выходил на доставку с дюжиной таких свертков, обвешанный ими, как рождественская елка – игрушками.

Так образцы поступали к закупщикам шерсти всего Западного райдинга и за его пределами. Прочитав маркировку с описанием и ценой, закупщик откладывал не интересующие его образцы, не разворачивая их, и разворачивал нужные, проверяя качество и длину волокон. Если цена устраивала, в грядущий понедельник или четверг – биржевые дни – закупщик находил на Бирже представителя «Хэйг и Акройд» и соглашался или не соглашался на покупку партии шерсти или, как истинный житель Йоркшира, принимался торговаться.

Полгода Альберт собирал и доставлял образцы, и тут о его существовании прознал один из партнеров фирмы. Как-то раз на Бирже Эдвард Хэйг разговорился с закупщиком крупного производителя сукна. После привычного обмена деловыми новостями закупщик сделал странное замечание.

– То ли вам не хватает работы, то ли у фирмы новые правила, – заметил он.

Эдвард поинтересовался причиной такого заявления. Закупщик рассмеялся.

– Раньше мы получали образцы вечером в среду или даже утром в четверг. Теперь же их приносят во вторник утром, в крайнем случае в обед. – Закупщик добавил, что другие закупщики тоже это заметили.

Эдвард заверил его, что в стремлении обеспечить высочайший уровень обслуживания нет ничего подозрительного. Но услышанное Эдварда заинтриговало, и он навел справки. Все отвечали в том же духе: образцы теперь поступали раньше, без задержек. Эдвард вышел из здания Биржи и, улыбаясь, зашагал вверх по холму к конторе на Мэнор-роу. В конторе позвал начальника цеха контроля качества и спросил, в чем причина более ранней доставки образцов. Так он узнал об Альберте. Начальник цеха добавил, что работа разносчика вызвала осложнения – начали жаловаться торговые представители, мол, заказчики стали требовать в три-четыре раза больше шерсти из некоторых партий. Не выказывая раздражения, Эдвард попросил составить список популярных образцов и заказчиков, чей спрос им не удалось удовлетворить.

На следующее утро он встретился с Филипом Акройдом.

– Плохо то, что за последние месяцы мы могли продать на три тысячи тюков больше, чем продали, – сказал он. – Этот малый – идиот, – пренебрежительно отозвался он о начальнике цеха. – Он рассказывал мне об этом, сам не догадываясь, что на самом деле значат его слова.

Акройд посмотрел список и задумчиво произнес:

– Узнай я об этом вовремя, нашел бы товар почти для всех этих заказчиков. Мы могли бы поискать шерсть на складах по всему городу, опередить других торговцев, пока те не сообразили, что к чему, или даже договориться о покупке, пока товар еще в пути. Ведь если заключить сделку, пока корабль не причалил, поставщик соглашается на меньшую цену, и это дает нам хорошую прибыль. Теперь, зная об этом, я могу попросить наших агентов закупать больше товара из популярных партий. В следующем квартале мы удвоим продажи. А ты бы узнал, как этому юноше удалось провернуть такой номер, и пусть пока продолжает в том же духе. Если мальчику просто повезло, мы можем остаться с носом.

В тот же день Эдвард Хэйг вызвал Альберта в свой кабинет. Альберт поправил галстук, нервно пригладил волосы и постучал в дубовую дверь. Когда его пригласили, вошел в сильном волнении.

Эдвард заметил беспокойство юноши.

– Каугилл, – поприветствовал его он. – У меня к вам пара вопросов.

Через полчаса Эдвард вошел в кабинет Акройда.

– Филип, – сказал он партнеру, – у нас тут самородок. – Устроившись в удобном кресле, он пересказал свой разговор с Каугиллом. – В первые пару недель мальчик работал по инструкции, пока не освоился в городе и не познакомился с заказчиками. Вскоре он заметил, что, если доставлять образцы по списку, предоставленному фирмой, ему приходится три-четыре раза обходить одни и те же районы и каждый раз специально приезжать на фабрики, что стоят буквально по соседству друг с другом. Тогда он решил не сверяться с нашим списком, а применить свой метод. Назвал его «территориальным планированием».