Даже горничная Ханны, которой могли бы прийтись и не по вкусу новые порядки, радовалась переменам в доме. Возможно, потому, что теперь у ее хозяйки стало меньше забот и появилось больше времени и сил. Освободилось время на детей и светские мероприятия, которые она посещала вместе с матерью, Эллен Акройд.
Генри, конечно, не одобрял любовь Сары к сплетням, но не мог ее полностью от нее избавить. В день, когда Альберт привез домой старшего сына и дочь, вернувшихся на пасхальные каникулы, склонность эта проявилась в полной мере. Сара как раз проходила через приемную, когда Генри открыл дверь, впуская юных путешественников; таким образом, ей первой из новых слуг удалось увидеть Джеймса и Конни.
Альберту пришлось сделать крюк: он не поехал до Брэдфорда, как обычно, а сел на поезд до Хэррогейта в Йорке. Забрав Конни из школы, он отвез ее к своим родителям на день; в обед к ним присоединился Джеймс. Альберт ушел из конторы пораньше, и они втроем вернулись в Скарборо вечерним поездом.
Когда Сара зашла и сообщила новости, в кухне царила суета. Завершалась подготовка к вечерней трапезе, и все вертелись и хлопотали. Руководила процессом миссис Даллас, само спокойствие среди этой суматохи.
– Я только что видела мистера Джеймса и мисс Конни! – объявила Сара, влетая в кухню. Ее глаза искрились от возбуждения.
– Сара, милая, – спокойно проговорила миссис Даллас, – подмени Элис и помешай подливу. Ей скоро идти накрывать на стол, а она еще должна привести себя в божеский вид.
Сара закатила глаза, подошла к плите и взяла из рук Элис половник.
– Ты бы видела молодого мистера Джеймса, – подмигнула ей Сара. – Красавчик, каких поискать. Высокий, смуглый, хорош собой – закачаешься.
Элис лишь вскинула брови вместо ответа и надела чистый передник.
– А мисс Конни какая? – спросила прачка. Она стояла в углу кухни и складывала накрахмаленные салфетки.
Сара встряхнула головой, прогоняя мысли о красавце Джеймсе Каугилле.
– О, она миловидна и хорошо одета; чего еще ждать от дочери мистера и миссис Каугилл.
Если Джеймс произвел неизгладимое первое впечатление на Сару, то самого его поразил вид ее юной коллеги. Элис вошла в столовую вслед за Генри, когда семья усаживалась за стол. Не будь Джеймс так хорошо воспитан, он бы присвистнул при виде черноволосой красавицы. К счастью, ни мать, ни отец не заметили его смятения. Не заметили они и выражения нескрываемого восхищения на его лице, когда Элис подала ему ужин и он ее поблагодарил. Зато от Элис оно не укрылось, и, поскольку взгляд юноши нельзя было истолковать иначе, как обожание, она слегка покраснела. А Джеймс решил, что в смущении она еще красивее.
* * *
В среду пасхальной недели к Альберту обратился Генри, дворецкий:
– Хочу спросить, сэр, принято ли в вашем доме отпускать домашних слуг на богослужение в Страстную пятницу и Пасхальное воскресенье?
– Конечно, Генри, я и не думал лишать вас выходного в праздник, – ответил Альберт. – В какую церковь вы ходите?
– Не знаю насчет остальных, но я прихожанин Церкви святой гробницы и знаю, что миссис Даллас тоже туда ходит.
– Не ее ли называют Ораторской церковью?
– Да, потому что очень уж пламенные проповеди произносил прежний пастор.
* * *
Стремглав пролетели пасхальные каникулы; Каугиллы и не заметили, как они закончились. В Страстную пятницу семья отправилась на службу в собор Святой Марии, стоявший в непосредственной близости от замка Скарборо и, словно часовой, обозревавший воды двух заливов. Они миновали ворота, прошли вдоль низкой каменной ограды и фонтана Хиндервелла и направились к величественному красивому каменному собору.
