– Хэкнесса? Того самого, который… – Альберт осекся.
– Да-да, тот самый Хэкнесс, земля ему пухом. Лишился всего своего состояния, неудачно вложившись в оловянные шахты Южной Америки, а когда очутился на грани банкротства, спрыгнул с моста Вэлли-Бридж. Его владения поделили и продали, чтобы выплатить долг кредиторам, а Генри остался без работы. По понятным причинам предыдущий хозяин не смог написать ему рекомендацию, и найти новое место оказалось не так-то просто. Ну а мне он показался открытым, приятным и честным малым. Вдобавок он набожный методист [10], член Общества трезвости.
Альберт поморщился.
– Другим он пить не запрещает, – усмехнулась Ханна, – и тебе не придется беспокоиться, что он приложится к бутылке твоего любимого портвейна. Признаюсь, он меня впечатлил. Сколько в нем спокойного достоинства! Из всех кандидатов он понравился мне больше всего.
Альберт кивнул в знак одобрения.
– Я доверяю твоей интуиции, Ханна. Всегда знал, что ты хорошо разбираешься в людях, как и твой отец.
Ханна улыбнулась и продолжала:
– Две девушки из тех, что были сегодня, подходят на должность служанок. – Ханна посмотрела на свои заметки. – Саре двадцать три года, местная, живет в старом городе, помолвлена с рыбаком. Работает горничной в «Гранд-отеле», но хочет перейти на более достойное место. Другой девушке всего восемнадцать, зовут ее Элис, и она тоже служит горничной в «Гранд-отеле». Она сирота, найденыш, а нашли ее, можешь себе представить, в Хэррогейте. В четырнадцать лет поступила в «Гранд-отель» младшей прачкой и дослужилась до горничной. Милая девушка, способная, умная и очень аккуратная. Еще я наняла прачку. – Ханна снова заглянула в свои записи.
– Только не говори, что она тоже из «Гранд-отеля», – рассмеялся Альберт.
Ханна смерила его испепеляющим взглядом.
– Нет, – ответила она притворно-надменным тоном, – она работает в отеле «Сент-Николас». Если ты хотел набрать штат исключительно из сотрудников «Гранд-отеля», надо было меня предупредить, – добавила она.
– Нет-нет, что ты, я доволен твоим выбором, – поспешно заверил ее Альберт.
– Итак, новая прачка из семьи фермеров, живет близ Снэйнтона и работает в «Сент-Николасе» три года. Если внешность прачки о чем-то говорит, наше белье в надежных руках. Что до остальных, – подытожила она, – посмотрим, что будет завтра.
– Хорошая работа, – кивнул Альберт. – Ты прекрасно справилась. – Он удовлетворенно вздохнул. – А ростбиф-то, ростбиф! Объедение.
* * *
На следующий день, вернувшись вечером со станции, Альберт поднялся на крыльцо своего дома и с удивлением обнаружил, что дверь перед ним распахнулась сама собой. На пороге стояла высокая фигура, одетая в черное; человек придерживал дверь, пропуская Альберта в коридор.
– Добрый вечер, сэр, – поприветствовал его мужчина в черном. – Я Генри, ваш новый дворецкий. – Генри слегка поклонился и взял шляпу из рук Альберта. – Позвольте взять ваше пальто.
– Добрый вечер, Генри, – ответил Альберт, оправившись от шока. – Приятно с вами познакомиться. Надеюсь, вам у нас понравится.
Генри просиял.
– Не сомневаюсь, сэр. В гостиной ждут мадам и дети. Желаете ли выпить, прежде чем пойдете переодеваться к ужину, или предпочитаете подождать?
Альберт поблагодарил Генри, отказался от выпивки и поспешил в гостиную. На пороге остановился, с нежностью глядя на открывшуюся его глазам семейную сцену. Ханна сидела на своем любимом диване с раскрытым журналом на коленях. По обе стороны от нее расположились Ада и Цисси. Зеркальная поза девочек подчеркивала их непохожесть. Темноволосая полноватая Ада пошла в отца, в то время как Цисси унаследовала от матери красоту и светлые, почти белые волосы, обрамлявшие бледное, как у хрупкой фарфоровой куклы, лицо с яркими пятнами румянца на щеках.
