– Чудесный ужин, – сказал Альберт, когда они перешли к десерту. – Удивительно, что ты успела приготовить его, учитывая, сколько времени ушло на собеседования. Ты превзошла себя.
Ханна хитро улыбнулась краешком губ.
Пожелав детям доброй ночи, они вернулись в гостиную и сели пить кофе.
– Так скажи, – нетерпеливо выпалил Альберт, – как все прошло?
Ханна ответила невпопад.
– Я так рада, что тебе понравился ужин, дорогой, – сказала она. – Какое хорошее завершение дня. – Она выдержала паузу, дразня его и глядя на его удивленное выражение, затем продолжила: – И я бы рада принять твою похвалу, вот только я ничего не готовила. За ужин следует благодарить миссис Даллас.
– Кто такая миссис Даллас? – изумленно спросил Альберт.
– Миссис Даллас, – ответила Ханна, и улыбка ее расползлась до ушей, – наша новая кухарка. – Она снова замолчала, наслаждаясь эффектом от своих слов. – Ты же просил испытать прислугу, прежде чем подтвердить назначение, вот я и решила, что ужин – идеальная проверка ее знаний.
Прошло несколько секунд, прежде чем Альберт оправился от потрясения.
– Что ж, – признался он, – кажется, ты наткнулась на золотую жилу. Если остальные слуги под стать этой кухарке, нас ждет счастливая жизнь.
– Хочешь с ней познакомиться?
Миссис Оливия Даллас оказалась совсем не похожа на образ, который уже успел сложиться у Альберта в голове за эти недолгие несколько минут. Он представлял себе дородную матрону лет пятидесяти, а Оливии на вид было едва ли больше сорока, и, хотя фигуру ее нельзя было назвать безупречной, дородной она точно не была. Она уместнее смотрелась бы у них в гостиной, чем на кухне, особенно когда сняла фартук. Женщина была хороша собой: красивое лицо обрамляли слегка вьющиеся светло-каштановые волосы. За время их короткого разговора Альберт узнал, что она недолго была замужем за офицером, трагически погибшим во время учений. До замужества миссис Даллас училась в Париже, где ее отец служил в дипломатическом корпусе. В домоводстве ей не было равных, но особенно блистала она в кулинарном искусстве, к огромному недоумению и удивлению своих учителей, которые были весьма невысокого мнения о британской кухне. Ее родители умерли, и, овдовев, она осталась без дохода и была вынуждена зарабатывать на жизнь тем, что получалось у нее лучше всего. Впрочем, она не считала приготовление еды обязанностью; для нее это была отрада, а то, что за это платили, она воспринимала как приятный бонус.
Миссис Даллас ушла на кухню, а Альберт повернулся к Ханне с восхищенным выражением лица.
– Золотая жила? – промолвил он. – Пожалуй, это целое алмазное месторождение.
Ханна расположилась на одном из больших диванов, стоявших в гостиной. Потянувшись, она взяла небольшую стопку бумаг, лежавших на продолговатом столике рядом с диваном.
– Позволь расскажу о других, – сказала она. – Я наняла дворецкого, двух служанок и прачку. Завтра придут три женщины, заинтересовавшиеся местом посудомойки; миссис Даллас согласилась присутствовать на собеседованиях. Двое молодых людей откликнулись на объявление о поиске разнорабочего. Надеюсь, наш новый дворецкий согласится поговорить с ними вместе со мной.
– А что за дворецкий? – спросил Альберт.
– Его зовут Генри Бёрджесс, – Ханна сверилась с заметками, лежавшими у нее на коленях. – Сорок семь лет, прежде служил дворецким у старого лорда Хэкнесса, но полгода назад…
