– У меня ощущение дежавю.
Аспен не удивился, он и так уже все понял по моему напряженному взгляду. Чувство, что я была здесь, усиливалось с каждой секундой, и вот мне уже и воздух казался знакомым, и звуки снаружи, и даже ощущение скрипучего настила под подошвами ботинок.
– Может, несколько вечеринок в школе?.. – осторожно предположил Аспен.
– Я не ходила на вечеринки.
То, что он не выдал какой-нибудь глупости типа «меня это не удивляет», только подтвердило, что ситуация серьезная. Мы встали плечом к плечу, и Аспен молча указал на массивные потолочные балки над нашими головами.
– Это там ты меня видел? – уточнила я и, взяв у Аспена фонарик, направилась к крюку, прикрепленному к одной из балок. Аспен вскинул руку, неосознанно пытаясь защитить меня от опасности, но я успела поднырнуть под нее.
– Погоди, может, не стоит?..
– Здесь кровь, – сказала я, посветив вверх на острие крюка.
– Наверное, какого-нибудь животного, – отозвался Аспен за моей спиной, но подходить не стал. Голос у него был хриплым, простуженным. Должно быть, он вновь вспоминал увиденное: меня на том крюке, мою кровь, мои связанные руки, вытянутые вверх.
Осмотрев засохшую кровь, отдающую ярким красным в свете фонарика, я шагнула в сторону и вдруг на что-то наступила.
– Тут веревка, – сказала я, глянув в сторону Аспена; от его судорожного вздоха у меня холодок пробежал по спине, но я наклонилась и подняла ее. Когда пальцы коснулись шершавой бечевки, я почувствовала фантомную боль в запястьях – ровно в тех местах, где веревка натерла кожу.
Она из прошлого.
Это. Просто. Мое прошлое.
– Дай мне взглянуть, – сказал Аспен, и я вздрогнула от неожиданности, позабыв, что он все это время находился рядом и наблюдал за мной. Отдав ему веревку, я сунула руки в карманы куртки и как можно легкомысленнее отозвалась, качнувшись с пяток на носки и назад:
– Ничего необычного.
– Ну, если я видел будущее, – пробормотал Аспен себе под нос, явно не слыша меня, – все должно измениться, верно?
Я кивнула, глядя, как он запихивает находку к себе в карман. Не хотелось развеивать надежды друга и напоминать, что, если Неизвестный похитит меня, все приспособления для пыток у него будут с собой, потому что он не импульсивный убийца, а просчитывает каждый шаг наперед.
– Все изменится, – увереннее заявил Аспен, явно пытаясь убедить в этом себя. Я снова кивнула и в последний раз осмотрелась. Крюк с запекшейся кровью все так же привлекал внимание, и я подумала: а вдруг здесь был кто-то еще? Вдруг здесь будет кто-то до меня?
Аспен, окрыленный надеждой, зашагал к лестнице, и я пошла следом. Ноги, казалось, весили тонну, руки в карманах были чужими. Поделись настроением со мной, Аспен, подумала я, глядя ему в спину.
Мне не хотелось отвлекать его от размышлений и погружать в свои. Даже если он снесет этот заброшенный сарай и сожжет поле, Криттонский Потрошитель все равно меня отыщет.
Просто потому, что я не оставлю попыток отыскать его.
– Айрленд! – вдруг Аспен остановился. – Что, если они заодно, что, если ты права? Помнишь, ты говорила, что, по-твоему, Потрошитель и Неизвестный – один человек? А вдруг они заодно?
– С чего ты это взял? – спросила я, переступив с ноги на ногу. То, как резко Аспен завел эту тему, сбило меня с толку. Я попыталась припомнить наш разговор в Тайной квартире. – У них разный почерк, Аспен. Потрошитель убивал женщин определенного типажа, вырезал их сердца. А наш Неизвестный убивает целые семьи.
