– Так напужать до смерти можно!
– Да я сам напугался до смерти! – стукнул себя в грудь Берестов. – Там в сенях то ли овца, то ли собака.
Креончик издал скептический смешок, а Пашка покачал головой, мол, не до шуток, мужики.
– Не верите? – удивился Берестов. – Да будь я проклят! Загляните сами!
– И заглянем! – угрожающе произнес Пашка.
После этих слов, Луиза начала оживать. Она медленно поднялась, тяжело вздохнула и сняла с себя Пашкины руки, которые непроизвольно оказались под кофточкой. И поскольку ее молчание было куда ужаснее всего этого дома с овцой, или собакой внутри, то решили осмотреть коварные внутренности.
Пашка достал из кармана газету, скрутил в виде факела и поджег. С этим факелом вошли в сени, которые оказались пустыми и тесными, и Берестов удивился тому, что он в них так долго плутал. Затем зашли в саму избу, где посередине стоял огромный стол, у окна сундук, а в глубине накрытый покрывалом диван. За занавеской была кухня с печкой. На кухне стоял еще один стол, более массивный. Именно на этом столе и отрубил своим собутыльникам головы Федька дурачек, когда те заснули.
Видимо, это мысль пришла в голову не только Берестову. Ирина, при виде стола на кухне внезапно всхлипнула и кинулась из дома вон. Факел из газеты к этому времени уже догорал. Все, что нужно, увидели. Точнее, не увидели ничего страшного: ни привидения, ни овцы, ни собаки.
– Да тут привидениям и разместиться негде, – разочарованно произнес Креончик.
– Совершенно негде, – согласился Пашка.
А к Луизе наконец вернулся дар речи. Прокашлявшись, она прошипела подколодной змеей:
– Ну и придурки вы все тут!
Следует упомянуть, что факт с расчленением двух местных жителей Федькой дурачком действительно (как любит выражаться милицейское начальство) имел место быть, хотя многие считают это кузоватовской легендой. К уголовному делу приложен рапорт местного участкового Алексей Макарова от 28 августа 1985 года, который участвовал в задержании двадцатисемилетнего инвалида Федора Баранова, имевшего ярко выраженный синдром Дауна. В протоколе четко изложено, что вечером упомянутого дня, домой к участковому нагрянул наряд патрульно-постовой службы, который возглавлял лейтенант милиции Сергей Мартьянов.
– Петрович, центральная усадьба Кузоватово – твой участок? – взволнованно спросил Мартьянов, влетев в дом к Макарову.
– Вообще-то, не совсем, – поморщился участковый. – Мне временно поручено присматривать за поселком, пока не найдут нового участкового…
– Тогда собирайся! – нетерпеливо перебил лейтенант. – И побыстрее! Время не ждет!
– А что случилось? – поднял брови Алексей Петрович, метнув тоскливый взгляд на жену с дымящимся половником. – Я вообще-то только что с дежурства.
– По дороге расскажу.
И по дороге лейтенант рассказал, что полтора часа назад в отдел позвонила некая гражданка Кулибина и сообщила, что ее сосед Федька, который с «приветом», запалил в печи что-то подозрительное. Дым из трубы валит черный, запах приторно-сладковатый, какой бывает в крематории.
– В крематории? – вздрогнул Макаров.
– Именно в крематории, – подтвердил лейтенант. – Чуешь, чем дело пахнет?
– Чую, – сдвинул брови участковый. – Ты говоришь, позвонили полтора часа назад, а почему едете только сейчас?
– Бензина не было. Стояли на дороге – стреляли. Вот так! Ты мне скажи, что это за Федька, который с «приветом»?
– Ну есть, такой дурачок в Кузоватово. Он с детства мешком напуганный. Когда умерла его мать, Федьку поместили в Карамзинку. А потом выпустили. Сейчас он живет один. Самостоятельно ведет хозяйство. Никакой агрессии за ним не наблюдается.
