Дом семи ветров - страница 6

Игорь Икончиков мельком заглянул в глаза Виолетте и в очередной раз поразился, какие они нереалистично аметистово-фиолетовые. И он поинтересовался:

– Ты носишь линзы?

Виолетта вздохнула, её бледные, присыпанные пудрой ноздри слегка раздулись, фиолетовые глаза в зеницах описали окружность и устремили взгляд под потолок. Чёткая и выверенная реакция – как будто Виолетта тренировала её ежедневно, выслушивая один этот навязчивый вопрос.

– Нет.

Игорь Икончиков удивился.

– То есть, хочешь сказать, у тебя правда фиолетовые глаза? От рождения?

Виолетта вновь раздражённо, с едва уловимым рыком, вздохнула и ответила так же кратко:

– Да.

– Никогда не видел…

– Я тоже много чего никогда не видела, – пожала плечами Виолетта, – но это не даёт мне права отрицать, что такое может быть.

Она повернула к нему лицо. Игорь захотелось ещё раз убедиться в том, что у неё правда фиолетовые глаза. Он встал, обошёл стол и встал так, чтобы глаза повернувшейся за ним Виолетты оказались на свету. И в правду – на него смотрела пара сияющих аметистов.

– А ты красивый, – сказала Виолетта. – И ведёшь себя – как все красивые.

– Разве? – удивился Игорь Икончиков. – И как ведут себя все красивые?

Виолетта отвернулась к столу и обронила:

– Некрасиво.

– Справедливо, – хмыкнул Игорь и вернулся на табуретку, где всё время до этого сидел.

Вытянув шею, он, развеселившийся, оглядел точёный, нежный профиль Виолетты, и сказал:

– А я бы не сказал, что твоя теория верна.

– Какая теория? – не поняла Виолетта.

– Ну, что красивые люди ведут себя некрасиво. Передо мной сидит вполне красивая девушка…

– Ты льстишь, – отрезала Виолетта.

– Ну ладно, беру свои слова обратно. Насчёт того, о чём мы говорили, ты всё-таки права.

Виолетта мечтательно подперла подбородок кулаком, вытягивая тонкий нос.

– Обидно постоянно оказываться правой там, где совершенно не хочется.

– Поэтому я всегда предпочитаю быть левым… – тихо пошутил Игорь Икончиков.

– Это было бы хорошим каламбуром, если бы не было печальной правды, что это лишь усугубляет положение.

Потом что-то произошло. Игорь как-то очутился стоящим над Виолеттой, его руки прощупывали через скользящие складки ткани гибкую девичью талию, ощущали тепло человеческого тела. Каждый раз, ощущая это, казалось бы, привычное, нормальное человеческое тепло, Игорь Икончиков немало удивлялся – что как раз и было прочно взаимосвязано с той его нелюбовью к тактильности.

Он жмурился, крепче прижимая Виолетту к себе. На его губах размазывалась её тяжёлая помада с какой-то химической отдушкой. А Виолетта замечательно целовалась – или ему просто так казалось, потому что он давно ни с кем не целовался. Хотя – нет, он целовался с той девочкой, которая привела его вчера на квартирник, но она не такая. Виолетта замечательно целовалась. Только её непослушные руки сначала упёрлись в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но потом над самым ухом звякнули бубенчики, и цепкие пальцы, царапая скальп, ухватили и потянули волосы на затылке.

И не известно, сколько это безобразие длилось и длилось бы ещё, если бы Игоря Икончикова не привёл в себя возмущённый голос над ухом:

– Э-эй!

На кухне стояла Ксюша. С нею был нетрезвый и бледно-рыжий Арсен, глядевший шальными блеклыми глазёнками из-за пухлых нижних век, и дылда Семён, тоже нетрезвый и раскрасневшийся.

Ксюша сделала три грозных шага.

– Что тут происходит?!

Вздохнули и звякнули бубенчики – это Виолетта оттолкнула от себя Игоря Икончикова, отвернулась, согнулась и то ли пристыженно, то ли обиженно спрятала лицо в ладонях. Игорь приосанился, уничижительно глянул на Ксюшу и ехидно сказал: