Дом Усопших - страница 15

Эта простая и сильная, какъ сама жизнь, причина вмѣстѣ съ молодой энергіей не боявшагося препятствій и пріобрѣвшаго право пренебрежительно смотрѣть на загораживавшихъ ему путь туземцевъ народа были надёжнымъ ручательствомъ тому, что на мѣстѣ третьяго Албазина возникъ бы четвёртый, пятый и, можетъ быть, шестой, но въ концѣ концовъ русскіе люди безпрепятственно поплыли бы и въ низовья Амура, и къ верховьямъ Сунгари. Для этого требовалось только одно – самимъ не увеличивать тѣхъ преградъ, съ которыми справилась бы со временемъ народная энергія.

Къ несчастью, сдѣлавъ уже одну крупную ошибку съ посылкою на Амуръ дворянина Зиновьева, московскіе приказы придумали новую и ещё горшую. Не чувствуя силъ своего народа, не понимая совершавшихся событій и не зная поэтому, что предпринять, они при первыхъ же выстрѣлахъ въ головномъ отрядѣ отправили въ Пекинъ сначала канцеляриста Венукова, а за нимъ канцеляриста Логинова съ извѣщеніемъ, что вслѣдъ за этими гонцами ѣдетъ воевода Головинъ, чтобы съ общаго согласія положить границу между Россіею и Китаемъ, т. е. въ данномъ случаѣ провести черту, дальше которой нельзя наступать русскому народу![10]

Сгорбившійся подъ тяжестью лѣтъ и жизненнаго опыта, Китай сейчасъ же понялъ всѣ выгоды такого предложенія и воспользовался имъ какъ нельзя искуснѣе. Хорошо зная, что у насъ во всёмъ Нерчинскомъ воеводствѣ было не болѣе 500 казаковъ, китайскіе уполномоченные привели съ собою въ Нерчинскъ десятитысячную орду пѣшихъ и конныхъ слугъ, погонщиковъ, носильщиковъ и тому подобнаго вооружённаго всякимъ дреколіемъ люда. Съ этою имѣвшею одно только подобіе военной силы толпою, приведённою въ рѣшительный моментъ и на рѣшительный пунктъ театра борьбы за жизнь, Китай одержалъ надъ нами величайшую изъ когда-либо одерживавшихся имъ побѣдъ.

Подъ угрозою атаковать Нерчинскъ, китайскіе уполномоченные заставили чувствовавшаго себя точно въ плѣну Головина подписать 26 августа 1689 г. печальной памяти Нерчинскій договоръ, согласно которому Россія должна была отказаться отъ всего принадлежавшаго ей по праву открытія Амурскаго бассейна. Не вовремя пожелавшаяся намъ граница съ Китаемъ проложена была: на западѣ по р. Горбицѣ, на сѣверѣ по Становымъ горамъ, а на востокѣ, по нетвёрдому знанію уполномоченными обоихъ государствъ географіи страны, осталась неопредѣлённою. Для лучшаго обозначенія сѣверной границы рѣшено было поставить вдоль нея каменные столбы, Албазинъ разрушить и всё, что оставалось русскаго на Амурѣ, увести на сѣверъ съ тѣмъ, чтобы на будущее время ни одинъ русскій человѣкъ не смѣлъ перешагнуть за запретную черту. Иными словами, слабый, никогда не могшій справиться съ кочевниками Китай, улучивъ минуту, заставилъ насъ, – молодой, полный наступательной энергіи народъ, поднять на свои плечи его уродливую стѣну и перенести её на Горбицу и Становыя горы…

Теперь, чтобы видѣть непосредственный результатъ этого договора, перенесёмся мысленно въ Якутскъ, бывшій въ то время главнымъ этапомъ протоптаннаго казаками пути по тайгѣ. Ставъ на эту точку, мы сейчасъ же почувствуемъ себя въ положеніи и витязя на распутьи, и нашей вольницы наканунѣ новыхъ ея подвиговъ: направо, по Становому хребту, – Великая Китайская стѣна, укрѣплённая всею строгостью наблюденія собственныхъ властей; налѣво – Лена, широкая, могущественная, но постепенно ведущая въ царство мрака и холодной смерти; прямо – та же суровая и задумчивая тайга, всё съ большимъ и большимъ трудомъ всползающая на выраставшія передъ нею горы и всё чаще и чаще уступающая поле битвы надвигающейся на неё съ сѣвера тундрѣ… Задумываться надъ тѣмъ, въ какую сторону держать путь, было нечего.