И тут профессора, что называется, торкнуло – вот он, первый кирпичик в систему. Похоже каждый участок был равным другим – примерно пять метров на пять, в том числе и тот, который приютил на себе то, что осталось от его квартиры. И ни один из них – по крайней мере те, что видел Романов – не наползал на соседний.
Он даже попытался измерить шагами тот участок, к которому они пришли и… нарвался на ироничный взгляд Кудрявцева, который явно понимал, чем это тут пытается заниматься профессор. Тот только теперь осознал, что вся компания, включая ее шестого члена – огромную собаку, не отстающую от подполковника больше чем на шаг, следует за ним.
Профессор в это время измерял третью сторону, когда чей-то счастливый возглас «Ого!» вернул его к действительности.
Середину соседнего участка украшала стеклянная витрина-холодильник – одна из тех, что заполняют любой российский рынок; она была целой. Целой и полной – колбас, окороков, еще чего-то вкусного (по крайней мере на вид). Следующие за ней обычный фанерный прилавок и полки, были когда-то уставлены лоточками с орешками, сухофруктами и, кажется, приправами. Кажется, потому что от этого прилавка и от этих полок осталось не больше метра, который естественным образом завалился набок, на соседний участок. Точнее на глухую стену какого-то кирпичного здания.
Алексей Александрович чуть было не бросился вслед за другими, чтобы поднять ладонями с бетонного пола продукты, такие драгоценные здесь. Этот порыв был не профессорским; за Ильиным и Исаковой кинулся спасать добро новый человек. И этот человек осознавал, что больше он, возможно, никогда в жизни не попробует ни чернослива с урюком, ни фисташек и орешков кешью, ни плова, сдобренного зирой.
– Стоп! – отрезвляюще прозвучала команда Кудрявцева, – этим займутся другие. А наша задача – вот это. Смотри, Алексей Александрович…
Подполковник пригласил профессора в помещение, которое, как понял последний, когда-то было ванной комнатой геолога. Ванная до сих пор была почти полной водой; понять, насколько грязной она была после четырех месяцев полевых работ мешала густая шапка пены – Малышев плеснул моющее средство от души. Романов конечно предполагал, что геологи как-то там приспосабливаются по части гигиены, но все ж таки было видно, что именно «как-то».
Игорь Малышев сунулся было рукой к ванной, чтобы спустить грязную воду, но тут же был остановлен стальной рукой подполковника: «Не сметь!»
Он приглашающе махнул рукой остальным и совсем скоро все теснились в соседнем помещении, оказавшемся вполне целой ванной комнатой бывшего бухгалтера Надежды Николаевны. Ванна тоже была наполнена больше чем на половину водой подозрительного розового оттенка, а рядом с ней на кафельном полу лежала сложенная опасная бритва. Профессор не успел глазом моргнуть, как последняя исчезла где-то в воинском одеянии Кудрявцева.
– Это мы реквизируем, – пробормотал он и повернулся к Надежде, – я так понимаю, что ты сидела здесь, – его палец остановился над розовой гладью, прямо посреди ванной.
– Да, – кивнула Исакова.
– Берем сюда два с половиной метра, – Кудрявцев ткнул пальцем в стену, смежную с соседней ванной.
Романов очень зримо представил идеально ровный срез бетонных стен соседней комнаты.
– Туда, – палец повернулся в противоположную сторону, – хватило как раз, чтобы комната осталась целой, – там, – он показал на потолок, до которого едва не доставал рукой, – понятно. А там?!
