Дора, Дора, памидора… - страница 32

– Будешь? – Дарвин кивнула на бутылку.

– Буду. – Я поднесла бутылку к губам. Через мгновение алкоголь принялся вытеснять из головы и тела дневные заботы. Можно было расслабиться и прилечь подле Дарвин на минутку.

– Подожди ложиться! – сказала Дарвин и забрала бутылку. – Два сотрудника погибли. – Она хлебнула из горлышка: – Мальчик-физик и охранник. Двое – в реанимации. Догадываешься, чем это грозит? – Дарвин села и, размазывая слезы по лицу, стала повторять монотонно: – Fucking water! Fucking water! – A потом, без перехода: – Нечего странного не заметила там?

Больше всего хотелось спросить: «Где там?». Но вместо этого, неожиданно для себя, заявила, отчетливо выговаривая слова, будто для протокола:

– Видела одну штуку из металла, похожую на шар… шершавый… очень горячий. – Поднесла ладони к лицу… и отчаянно, до боли в ладонях, пожалела о своей болтовне. И не понимала, почему.

– Возьми несколько человек челяди. Отправляйся в цех. И без этой штуковины не возвращайся! – Дарвин привычно командовала парадом. Только встать не смогла. Голова закружилась. Ее вырвало чистым виски без еды…

В кабинет вошел Тихон. По-хозяйски оглядел теннисный корт. Подошел к Дарвин на задней линии: – Тошнит?

– Нет! Рыгаю от удовольствия. – Она атаковала ТиТиПи, будто он взорвал «Барселону», и говорила что-то, говорила…

– Здравствуй, Никифороф! – сказал ТиТиПи, чтоб отбиться от Дарвин. – Вижу, повезло тебе сильно. Голыми руками на шаровую молнию полезла. Дура! А инженера по технике безопасности выгоню и дело в суд передам. Напиши на мое имя докладную, как все случилось. Договорились? Хочешь побыть с Дорой?

– Мне надо в «Массачузет» за…

– Заткнись! – успела остановить меня Дарвин…

Когда мы добралась до цеха, было совсем темно. Светильники в этой части парка почему-то не горели. Если бы не охранник и два мальчика-физика из Лэба, все с фонарями, я бы не нашла цех до утра. Мы вошли через проем в стене с выломанным стеклопакетом. Вместо гари странно пахло свежими огурцами, разогретыми солнцем. Я безнадежно оглядывала огромный цех, размером с футбольное поле, заваленный обгоревшим хламом и надежно прикрытый ночной тьмой, в которой узкие почти параллельные лучи фонарей высвечивали лишь небольшие участки пола.

– Полный абзац. Подождем до утра, Никифороф, – предложил креативный мальчик-физик, умевший считать варианты.

– Да, давайте! – обрадовался второй.

– Пошли вы оба! Здесь я принимаю решения. Дарвин обязательно пришлет кого-нибудь проконтролировать наши старания. Хватит гаситься. Походим немного. За мной!

– Не командуй тут! – обиделся креативный.

Я вспомнила, что физиков зовут Лева и Рома, и что про их дружбу ходят сомнительные шуточки в Лэбе, и сказала: – Дайте фонарик, чуваки! Пойду одна… с охранником. – И собралась двинуться вперед. И увидела… увидела, как из темноты бесшумно выкатилась большая картофелина из железа, серая, с окалиной, и двинулась ко мне… по воздуху. Подрагивая, она висела над полом на расстоянии полуметра. Это было так неожиданно, что сразу не поверила. Будто загадала желание, подбросила монетку, и она упала… Нет, ни на орла, ни на решку, тем более. Она упала на ребро и осталась стоять, покачиваясь.

Я тоже покачивалась, только от страха и удивления, и боялась оглянуться на мальчиков за спиной, чтобы картинка не исчезла. Стояла и ждала чего-то. Дождалась: из темноты, друг за другом, вышли еж МаркБорисыч, целый и невредимый; за ним безымянный приблудный рыжий кот и здоровенная институтская дворняга по имени Страшила, в которой кровей было намешано не меньше, чем в кентаврах. Не обращая внимания на людей, животные расселись вокруг шара-картофелины и, пребывая в странном трансе, не сводили с него глаз. Пауза затягивалась. Я почувствовала себя девочкой Элли из «Алисы в стране чудес». И подумала: «Сейчас налетит ураган и отнесет нас всех в страну…». И не успела додумать до конца, потому что налетел ураган, сбил с ног, закружил вместе с шаром, мальчиками и зверьем…