С одинаковым недоумением Козлов и его попутчик переглянулись – но продолжать тему не стали. И все-таки Жене подумалось – может, стоит еще порасспрашивать попутчика? На тему чего хоть он здесь журналистствует? Не то что бы Женька проникся недоверием к американцу – скорее, наоборот, поддался любопытству и отчасти даже желанию помочь. Может, все-таки что-то интересное да подкинет ему, если парня работа занесла в такие дебри?
Грег не стал увиливать от вопросов про предполагаемый репортаж – и даже вполне искренне ответил, что действительно, на Урале оказался вполне себе по рабочему вопросу, но занимается не только и не столько блаженными эзотериками, как подумал было Женька. И даже не до сих пор терзающей самые разные умы загадкой озерского Комбината – туда-то как раз без сопровождения ученых и федеральной службы контроля аномалий не было смысла лезть вообще: в лучшем случае не пропустят. Ходоки же его не интересовали вовсе, как оказалось.
– Да про этих ваших Таинственных Отважных Ходоков, – он так и произнес это, особенно выделяя голосом все три слова. – Только ленивый не писал, дались они всем! А я больше просто людьми интересуюсь, вот прикинь. Как живут, чему новому учатся. Как относятся и к ученым, и к тем самым твоим… ходокам. Пополам журналистика с антропологией, если хочешь, – Грег пожал плечами, явно не видя смысла скрывать суть своей работы. – После Разрыва, когда целые этносы пропали, как и несуществовавшие вовсе, и землю там и сям перепахало всплесками аномалий, неладно не только из-за них стало ведь.
– То есть? – Женя заинтересованно взглянул на Ричмонда. Тот задумчиво подпер рукой затянутый короткой щетиной подбородок и уставился на дорогу. В темно-серых глазах стояла задумчивость, которую невозможно сыграть нарочно – а значит, Грег на самом деле говорил о вещах, о которых думал много и давно. С ответом американец не торопился, словно подбирал слова. Козлов не стал его торопить – и на пару минут повисла тишина. Потом Грег наконец произнес:
– Видишь какое дело, люди замкнулись сами в себе. Именно люди – раз уж все наши недавние соседи, вроде здешних дивьих, сибирских квели, наших утэвво – исчезли. Из мира будто ушла некая сила вместе с ними – зато пришли выморочные, дурные чудеса Разрыва. А люди как-то исподволь перестали верить в даже вполне реальные вещи. И друг другу верить тоже… как-то совсем не до доверия стало. Вот например у нас, в Калифорнии – что я буду далеко ходить, расскажу, что сам слышал и видел! – многие обыватели были уверены, что тут вообще никто больше не живет. Не только в самом Озерске – а вообще по всей округе, по всему Уралу. Чего смеешься? Много ли народу знает, насколько это большое место – Урал? Вот ты, например, знаешь, какого размера Мохаве?
Женя неопределенно повел рукой – большая, мол, наверное, разве нет? Грег же продолжил:
– Да, как хлопнуло Разрывом, так и решили, что тут только аномальная пустошь и осталась. Ну, это в восьмидесятые было, давно – двадцать лет уже прошло, да. Но даже когда я уезжал из Америки, таких все еще хватало, уж поверь. Может, чтобы убедиться, что это не так, я сюда и приехал.
– Ну как, убедился? – Женя попробовал пошутить.
– Да уж вполне, – Грег усмехнулся. – Я же не какой-нибудь сыч из любого из сотен Питсбургов по всем американским захолустьям. Но у любой работы должна быть цель, так?
