– Утоло илан илэл гиркукталча̄л нэлкэниду4, ну я и говорю же, по весне ходили трое промышлять, ага, слушай дальше…
Мешая инородческий говорок – Козлов вспомнил, как экскурсовод в музее, еще в школьные годы, как-то обозначал многочисленные сибирские местные языки именно таким выражением – «инородческие» – и обычную русскую речь, рассказчик поведал историю про медведя с тремя сердцами. Это была – совершенно точно – художественно оформленная охотничья байка. Женька не сразу сообразил, что голоса в этом аудиоспектакле было два – один рассказывал по-инородчески, второй как раз переводил или ловко переиначивал сказанное первым – так и казалось, что это двое беседуют, а на самом деле рассказывают одну и ту же историю, просто на двух языках.
После снова была музыкальная пауза – а потом, под то и дело пропадающий шепот радиоволны – Женя начал задремывать. Последним до него донеслось вот что:
– Бука, нуӈан дёндерӣн, дёндерӣн. Эмэдян, этэ̄н-ӈу. И тыка̄-дэ̄ эчин эмэрэ. Может, до̄лды̄дятын эр историява. Тэгэ̄лби бакадяп мут мутӈӣ. Мут бутуннул со̄мат эе̄тчэрэв тэгэ̄лбэ бакада̄, ичэдэ̄, турэттэ̄. Эмэктын эртыкӣ. Утэлин биитын. Эмэктэрӣтын. Ичэдятын, он би эдӯ бидерэм5.
Тут никто и не собирался ничего переводить, но в полусне Женя отчетливо понимал – говорящий эти слова – точнее, говорящая, это была женщина – ищет своих родных, уехавших куда-то очень далеко. Просто объявление на радио для тех, кто может услышать, почему нет?
Поутру, когда Козлов проснулся, небо было серым, лужи в колеи налило такие, что в пору было спускать лодку, а радио молчало – Женя в упор не помнил, как его выключил. Зато ветер утих – точно его и не было, только наломанные сучья попадались по дороге. В воздухе висела влага: день обещал быть душным и жарким, особенно если солнце выглянет.
А в середине дня, когда в небе появились лазурно-яркие прорехи среди серого покрывала хмари, ему попался Грег.
Волна нашлась не вот что сразу – но Козлов ее безошибочно узнал. Расплылся в улыбке, точно весточку от доброго друга получил, оглянулся на дремлющего Ричмонда – спрашивать, не против ли тот, смысла очевидно не было. И оставил – пусть болтает, раз уж журналист-американец не ахти какой душой компании оказался. Подборка музыки на этой волне была отличная – а что новости через раз непонятные – так и ну их. Даже забавно, все развлечение – пытаться угадать по отдельным узнаваемым словам, что имелось в виду в итоге.
Музыка текла из приемника, чужая, густо перемешанная с русской речь – тоже.
Как ручей по камешкам, то звонко, то глухо; переливчатые тональности, плавная напевность в сочетании с отрывистыми резкими окончаниями фраз – Женя не сразу сообразил, что и инородческих говоров примешивалось в трансляциях неведомой этой волны даже больше двух. То ли три, то ли вовсе четыре разных.
– Метеостанция Кетск-Ключевская передает предупреждение – резкое изменение погоды в течение ближайших шести часов, усиления ветра до двадцати трех метров в секунду, ливневый дождь с грозой. Возвращайтесь с промыслов, надежно припрячьте обласки, не то унесет, непременно унесет! Берегите себя, Кеть-река шутить не станет…
Дальше речь сделалась неразборчивой, передача густо пошла помехами, приемник плевался обрывками слов и шумом – точно радиостанцию уже накрыло ураганом. Женька озадаченно покрутил ручку настройки – но тщетно. Только белый шум или шипение помех – нигде рядом в соседних диапазонах волна не обнаруживалась. Еще подумалось – вчера же гроза была, какой «в течение шести часов» еще?
