– От первого выстрела два часа пятнадцать минут.
– Ого. Я думал – меньше. Так что, скоро может придти подмога…
– Может придти, а может…– словно самому себе сказал офицер. – А болгары то молодцы! Стоят.
– Куда им деваться – это их дом…
– Не скажи…– тут оробеть легко…Страх то с людьми чудеса делает.
«Еще не было страха! Страх то еще весь впереди» – подумал Осип. – Страх начнется, когда турки ворвутся в село. А его, к той поре, и защищать будет уже некому.
На второй линии людей было значительно больше, чем на первой, тут были почти все бывшие гимназисты из Старо-Загоры, здесь Осип увидел и Петко.
– Ты то чего выперся, Петяша, – ходишь то еле – еле. А туда же…
– Не туда же, а сюда же….– сияя белозубой улыбкой и деловито перевязывая раненому руку сказал Петко. – А где мне быть, я же лекарь.
– Да ты еще больной весь…
– Врачи не болеют. – смеялся Кацаров – Покажи ногу. Вот тебя я буду ругать. Ты почему бегаешь! Без ноги хочешь остаться! Рискуешь.
– Мы тут, Петя, все рискуем без голов остаться! – отшутился Зеленов, но перевязать себя дал – мал, когда еще придется к лекарю попасть.
В долине загрохотала бешеная стрельба. Вслед за нею, докатился отчаянный воющий вопль «Алла!», от которого мурашки побежали у Осипа по спине. Стрельба резко прекратилась, а крик усилился еще больше.
– Все – сказал Осип саперу, – Взяли завал.
– Это не завал… Это не завал…– шептал, как помешанный офицер, кусая тонкие синеватые губы, которые тряслись, а все изможденное ранением лицо покрылось бисеренками пота. – Это не завал! Вот сейчас завал будет. – он неотрывно смотрел на стрелку часов, которые держал в руке.
– К бою! К бою – подали команду, по второй линии обороны.– Турки показались…
Офицер вытащил револьвер и, дважды, выстрелил вверх. Через секунду грохот и гул покатился по горам. Осип увидел, как высоко над дорогой, от скалы прыснуло огнем, отделился громадный кусок, и с дымом, с пылью, весь в обломках камней, и рассыпаясь на части, рухнул вниз, туда, где только, что Осип с болгарами держали оборону.
– Вот теперь завал! – утирая пот, сказал капитан саперов, откидывась на подушку, в своей тачке. – Знайте Петербургское императорское инженерное училище!
Пыльный вал выкатился из ущелья, запорошил стрелкам глаза, сорвал шапки… Там откуда только что вернулся Осип заклубилось пыльное облако. Все пространство перед баррикадой заволокло пылью.
– Посматривайте, посматривайте… – кричали русские унтера болгарам, но ничего не было видно, в этой, налетевшей после, обвала пыли. Когда она чуть осела, Осип увидел, что два подростка, которые возили, сменясь, на тачке капитана саперов, помогают Петко переложить его на носилки, а сам офицер без сознания и руки у него болтаются, как у тряпичной куклы.
– Надорвался, – сказал ни к кому не обращаясь Осип. – От волнения сознание потерял. Видать трудная рана – то у него.
– Таперя турки вовсе озвереют! – сказал, стоящий рядом с Осипом круглый будто налитой мышцами, егерь. – Таперя пощады не будет.
– А ее никогда не было, – сказал старик Илия, вроде бы двоюродный дед Петко, тот самый, которому турок в детстве отрезал уши. Он удобно и основательно сидел на принесенном из дома табурете, деловито разместив старое ружье в амбразуре.
Турки оправились через полчаса. И все повторилось. Накатывающая и отбегающая толпа, лихорадочная стрельба, и краткие передышки…Появились первые раненные, которых подростки и женщины оттаскивали на носилках в тыл. После четвертой атаки, когда поток атакующих чуть не перехлестнул через завал, старший по званию – пехотный поручик, с обмотанной бинтами головой, приказал отходить на третью линию.
