– Серьезней некуда. Да мы ненадолго, особо тебя не побеспокоим, – с ноткой обиды в голосе заверила она. Потому что мы едем с подругой, с Зиной. Она страсть хочет увидеть настоящую тайгу. Ты не против, надеюсь?
– Я-то беспокоюсь только, когда не созваниваемся долго, – сказал он, и осекся. Помолчав секунду, спросил:
– А когда ты выезжаешь? Вы выезжаете, – поправился он.
– Уже на автостанции. Звоню на всякий случай – вдруг у тебя командировка!
Отвечать шуткой было бы подло. И без того он чувствовал себя свиньей. Надо же было навалиться на него этой напасти!
– Я вас встречу, с автобуса. Жду!
Отложив телефон, Гена лихорадочно начал прибираться в доме. Зная, что взгляд его уже замылился от постоянного созерцания того же интерьера, где все было на своем, а может, и не на своем месте, но уже прикипело к нему, он оценивал обстановку как гость. Кое-что переставив, а то и уволив на неопределенное время в сарай, принялся за мытье полов. Особого засилья мусора не наблюдалось, потому что мусорить было некому, но следовало освежить пол, для чего в ведро для мытья он забросил пригоршню побегов полыни с листьями, налил немного воды и вскипятил. После этого наполнил ведро холодной водой и принялся за работу. Полынь Гена выкинул, но парфюм остался. Вполне явственно ощущался теперь запах полыни, его обнаружилось даже с избытком и пришлось открыть окно, чтобы уменьшить концентрацию ароматизатора.
Боясь опоздать к автобусу, он завел машину с запасом времени едва ли не в полчаса.
У остановки «Выселки» сошли только двое – и это были Лиза Серова и предполагаемая Зина.
Стоявший в ожидании подле «Нивы» Лузин раскинул руки и приобнял обеих:
– С приездом! А я – Гена.
– Привет лесовикам! – отозвалась Серова.
– А я – Зина, – в свою очередь, отрекомендовалась ее спутница.
– Очень приятно!
Он взял у Елизветы пакет с каким-то имуществом, оставив с сумочкой через плечо. Погрузили также объемистую сумку подруги.
– Прошу! – Лузин распахнул наспех протертую перед поездкой, как и окна, дверцу автомобиля. Тут гостьи стали решать, кому где сидеть.
– Я просочусь назад, заявила Елизавета, а ты, Зина, садись впереди. Будешь запоминать дорогу, чтобы ко мне ездить гостить.
– Нет, – запротестовала ее спутница, – кто взялся командовать парадом? Ты. Ты и будешь впередсмотрящим, – и она решительно заняла место на заднем сиденье.
– Ладно, – сдалась подруга. – На обратном пути поменяемся.
– Не слишком достала вас дорога? – спросил шофер, когда они въехали на Выселковскую. – Нет? Ну, тогда потерпите еще немного, скоро финиш.
– Тут вода недавно сошла, рассказывал Геннадий, объезжая размытые потоками рытвины. Понемногу пригладится, будет терпимо ездить. Только гладить придется долго, потому что ездоков немного. Зато смотри, сколько на грязи уселось бабочек – целая армия. Интересно, на грязи – белые бабочки, как снег. Что им она так приглянулась? Пить хотят, что ли? Так в лесу полно чистой воды.
– Может быть, греются. Грязь черная, нагревается быстро и немного сырости дает. Наверное, бабочкам это нравится.
– Скорей всего, так и есть. Рыба любит этих бабочек – как в воду упадет, пиши пропало. Но их много, на всех рыб хватит. Да и незачем им кидаться в воду. А вон, смотри – ромашки, целая поляна, только далеко. Зато кипрея рядом целая плантация.
Елизавета разглядывала бегущий за окнами ландшафт и сосредоточенно молчала.
