Читать онлайн Вадим Сайгафаров - Дорога прощения

**ПРЕДИСЛОВИЕ: ДОРОГА К ПРОЩЕНИЮ, КОТОРУЮ МЫ НЕ ВЫБИРАЛИ**

Эта книга – не о фантастических катастрофах или необъяснимых исчезновениях. Она не о монстрах в лесу, хотя они здесь тоже есть. Самые страшные из них живут внутри нас: ненависть, обида, равнодушие, невысказанные слова.

Эта история – о цене одного слова. **"Прости"**. И о том, как страшно, невыносимо дорого оно может обойтись, когда его произносят слишком поздно.

Вы прочтете о двух людях, связанных кровью и разорванных взаимной болью. О брате и сестре, Игоре и Алине, чьи миры были выстроены на фундаменте вражды и непонимания. Они дышали одним воздухом, но жили в параллельных вселенных ненависти. Они видели друг в друге не родственную душу, а отражение собственных неудач, разочарований и боли, которую не умели вылечить.

Их путь к друг другу начался не с откровенного разговора или душевного порыва. Он начался с **падения**. С аварии, которая должна была стать концом, но стала лишь началом другого, куда более мучительного путешествия. Путешествия, где реальность переплелась с галлюцинациями отчаяния, где граница между жизнью и смертью стала зыбкой.

Вы пройдете вместе с Игорем и его сестрой сквозь ледяные воды, темные леса, пустые деревни и бесконечные дороги. Вы увидите, как лед вековой вражды, треснув под давлением смертельной опасности, начал медленно таять, обнажая сырую, болезненную почву чего-то нового – хрупкого доверия, невольной заботы, понимания мотивов друг друга. Вы станете свидетелями их первых искренних слов, их первого настоящего смеха, их первой попытки *выбрать* друг друга, а не отвергнуть.

Эта история – о том, как **смертельная близость** может стать мостом к **истинной близости**. Как потеря всего может заставить увидеть то единственное, что было важно всегда, но так яростно отвергалось. Как видение ушедшего может стать самым страшным наказанием и самым великим даром прощения одновременно.

Это книга о **вине**, которая гложет сильнее волчьих клыков. О **тоске**, которая холоднее речной воды. О **любви**, которая, запоздав, становится самой пронзительной болью. И о **силе**, которую мы обретаем не для победы, а для того, чтобы вынести эту боль. Чтобы жить дальше. Чтобы не обидеть память ушедшего своим падением в бездну отчаяния.

Это история о том, что **"Прости"** нужно говорить сейчас. Пока руки живых могут обнять. Пока уши живых могут услышать. Пока не останется только холодный камень, горсть осенних листьев и вечное эхо невысказанных слов в пустоте оставленной комнаты.

Откройте следующую страницу. Пройдите эту дорогу. Возможно, она заставит вас по-другому взглянуть на тех, кто рядом. И сказать нужные слова. Пока не поздно.

**Глава 1: Дешевая Победа**

Вечерний воздух был теплым и пыльным, пахнущим выхлопными газами и подгоревшим маслом от перегретого двигателя. Игорь с глухим лязгом захлопнул дверцу своего старого, видавшего виды «Жигуленка» цвета выцветшей ржавчины. Машина, доставшаяся от деда после его смерти, скрипнула пружинами, будто вздохнув с облегчением, что остановилась. Сам Игорь, высокий и угловатый парень лет восемнадцати, казался немного неуклюжим в своей потрепанной черной ветровке из дешевого синтетического материала. Его грязно-русые волосы были небрежно зачесаны назад, открывая лицо с резкими чертами – крупным носом, упрямым подбородком и серыми глазами, в которых сейчас читалась натянутая бравада, призванная скрыть вечную усталость и раздражение. Следы недавних прыщей на скулах и лбу выдавали его возраст и не самый здоровый образ жизни. Он потянулся, костяшками спины хрустнуло, и направился к входу в клуб «Энергия», стараясь придать походке развязную уверенность, которой не было внутри. Музыка из заведения – дешевого, на окраине – глухим, назойливым пульсом билась в стены. Сегодня пятница, и ему смертельно хотелось забыть. Забыть о проваленном тесте, о вечном напряжении дома, где мать тащила все на себе, о его собственной бесполезности.

Он привычно оглядывал очередь у входа – шумную, потертую толпу – и вдруг его взгляд наткнулся на знакомую фигуру. Сердце екнуло.

**Алина.** Его младшая сестра, шестнадцатилетний бунтующий подросток в миниатюре. Она была заметно ниже брата, но компенсировала это яростной энергией. Ее тонкую фигурку обтягивало короткое платье кислотно-зеленого цвета из дешевого сетевого магазина, явно купленное на сэкономленные деньги. На ногах – неуклюжие платформы, пытающиеся добавить роста. Но больше всего бросались в глаза волосы: выкрашенные в неистовый, почти неоновый розовый цвет домашней краской, они торчали в беспорядке, местами виднелись темные корни. Лицо было перегружено косметикой: слишком толстый слой тонального крема, пытающийся скрыть подростковые несовершенства, ярко-синие тени и густо накрашенные ресницы, алая помада, слегка выходящая за контур губ. На плече висел маленький рюкзачок, выглядевший нелепо рядом с ее попыткой казаться взрослой. Она нервно переминалась с ноги на ногу со своими двумя подругами, такими же яркими и немного потерянными в этой полутьме. «Вместо подготовки к экзаменам», – прошипело в голове Игоря. Злость смешалась с желанием самоутвердиться.

Игорь, игнорируя очередь, прошел напролом к группе девушек. Его цель – самая смешливая из подруг Алины, рыжеволосая. Он подошел вплотную, перекрывая Алине доступ к подруге, и выдал натянутую улыбку. Его ветровка пахла бензином и старым пластиком.

– Привет, красавица! – голос прозвучал громко, с фальшивой бравадой. Он нарочито не смотрел на сестру. – Не замерзла тут? Может, прогуляемся? Я на своем… – он небрежно махнул рукой в сторону старого «Жигуля», – …экипаже подвезу.

Рыжая подруга смущенно захихикала, но Алина вскипела мгновенно. Она резко шагнула вперед, буквально оттолкнув Игоря плечом. Ее розовые волосы взметнулись, а глаза, подчеркнутые синими тенями, сверкали холодной яростью.

– Слушай, Игорь, вали отсюда! Быстро! – ее голос резанул, как нож. – Иди со своими алкашами тусить, нам тут не нужны твои дешевые понты! Мама же сказала тебе дома сидеть!

Игорь фальшиво усмехнулся, пытаясь скрыть, что ее толчок и тон, да еще упоминание матери, задели. Его серые глаза сузились.

– Давай ты сегодня не будешь портить мне настроение, мелкая? – произнес он с преувеличенным спокойствием, делая акцент на слове «мелкая». – Я отдыхать пришел. А ты? Маме втихаря сбежала? Опять двойку схлопотала?

– Бла-бла-бла-бла! Настроение у него! – Алина передразнила его, щеки под слоем крема пылали от гнева. – У тебя каждый день пьянки с такими же нищебродами – вот твое «настроение»! Уйди с глаз долой, гнида! Ты воняешь дешевым пивом и тупостью! – Она резко помахала тонкой рукой перед его лицом. Дешевые пластиковые браслеты звякнули. Подруги Алины отпрянули.

Искра в глазах Игоря вспыхнула ярко. Ее слова «нищеброд», «воняешь» ударили по больному. Маска бравады сползла, лицо стало жестким, злым.

– Да пошла ты! Куда подальше! – вырвалось у него тихо, но с концентрированной злобой.

– Ну и куда же? – бросила она вызов, подняв подбородок, хотя в ее глазах мелькнул страх.

Именно этого он и ждал. Игорь резко повернулся к вышибалам:

– Эй, мужики! Вы чего слепые?! Это же моя сестренка, Алина! – Он ткнул пальцем в ее сторону. Алина побледнела под косметикой. – Ей в школу еще! В школуууу! Слышите?! Восемнадцати-то нет! Вот честное слово! Гоните ее отсюда!

Эффект был. Охранники мрачно смотрели. Люди в очереди захихикали. Алина застыла. Весь гнев сменился ледяным стыдом и унижением. Глаза широко раскрылись, наполнившись слезами, которые смывали тушь.

– Мразь… – прошептала она, голос дрожал. Она схватила подруг за руки. – Пойдемте. Быстро. Нельзя здесь стоять… рядом с этим отбросом.

Она резко развернулась, почти потащив за собой подруг. Ее розовые волосы и кислотно-зеленое платье мелькнули в полутьме боковой улицы и исчезли.

Игорь смотрел им вслед. Привкус победы был горьким. Он плюнул под ноги.

– Ну и вали давай! – крикнул он вдогонку, голос сорвался. – А я завтра маме доложу! Пусть знает! – Мысль о матери, о ее усталом лице, кольнула.

Он сунул руку в карман потрепанных джинс, достал смятую купюру и сунул ее вышибле. Дверь захлопнулась за ним.

Внутри клуба «Энергия» было душно, липко и громко. Дешевые стробоскопы резали глаза. Игорь протиснулся к барной стойке, заказал самое дешевое пиво. Осушил половину залпом, пытаясь смыть стыд. Пена оставила горьковатый налет. Он толкнулся на танцпол, влился в толпу, начал резко, почти агрессивно двигаться под музыку, закрыв глаза. Его угловатая фигура в потертой ветровке резко выделялась среди других.

Тело дергалось в такт, но мысли возвращались к Алине, к ее розовым волосам и смытой косметике, к ее глазам, полным слез. Возвращались к матери. Он только что подложил ей свинью. Улыбка не клеилась. Он был Игорем, парнем в дешевой ветровке и убитых кроссовках, только что унизившим свою сестру в кислотном платье. Казалось, что даже этот дешевый кайф не мог заглушить гадкий осадок и чувство, что он снова все испортил. Он закинул голову, не смеясь, и просто продолжал дергаться под громкий ритм, пытаясь заглушить голос, шепчущий о том, что сегодняшняя «победа» была самой жалкой и подлой. Дешевая победа в дешевом клубе. И мать опять будет плакать. Отличное начало вечера.

**Глава 2: Летняя Ссылка: Приговор Тишине**

Яркие, почти белые лучи летнего солнца безжалостно резали глаза, пробиваясь сквозь пыльные щели стареньких штор в комнате Игоря. Они легли полосами на грязный ковер, заваленный вчерашней одеждой, пустыми пивными банками и смятыми пакетами от чипсов – немыми свидетелями его "победы". С улицы несся пронзительный визг детей, гоняющих мяч, и беззаботная трель воробьев, будто и правда радующихся первому летнему теплу. Для Игоря этот жизнерадостный гвалт врезался в виски, как раскаленный гвоздь. Он сдавленно застонал, прижав ладони к лицу, пытаясь заглушить пульсирующую боль. Голова гудела тяжелым, монотонным шумом, сухость во рту была такой, будто он наглотался пепла. Вчерашнее дешевое пиво отозвалось тошнотворной волной в подкатывающем к горлу желудке. И хуже физического недомогания – тупое, давящее осознание вчерашней сцены у "Энергии" и ее неизбежных последствий.

Он едва успел перевернуться на бок, уткнувшись лицом в прохладную, но пахнущую потом подушку, как дверь в комнату скрипнула. Не дожидаясь приглашения, вошла **Марина**. Его мать. В утреннем свете она казалась еще более изможденной, чем всегда. Глубокие тени под глазами сливались с сеточкой морщин, а плечи были ссутулены под невидимой тяжестью. В руках она сжимала тряпку для пыли, но видно было, что пришла не убирать. В ее глазах, обычно таких усталых, но теплых, сейчас читалась тревога, горечь и та самая безысходность, которая стала постоянным жильцом их дома с тех пор, как отца не стало.

– Игорь… – ее голос был тихим, хрипловатым от бессонницы, но в гробовой тишине комнаты он прозвучал оглушительно. Она подошла к кровати, остановилась, глядя на него сверху вниз. – Сынок… ну когда же вы перестанете? Когда? – Голос сорвался, в нем задрожали слезы, которые она, казалось, выплакала все до единой. – У меня уже… сил нет. Совсем. Каждый день как на минном поле. А вчера… – Марина сглотнула комок, подступивший к горлу. – Алина прибежала… Заплаканная в голос. Истерила. Кричала, что ненавидит тебя, что ты… – она замолчала, будто не в силах выговорить слово, затем прошептала сдавленно: – …*гнида*. *Гнида*, Игорь! – Она произнесла это так, будто сама обожглась. – После того, как папы не стало… вы только и делаете, что грызетесь! Как звери! Будто радуетесь, что можете друг друга терзать! Мне уже невмоготу… – Последняя фраза прозвучала как стон.