– Государственный департамент, – объяснил лейтенант, – предвидел возможность сопротивления с его стороны. Поэтому мы готовим ответный действенный удар. Белый дом весьма сожалеет о подобной необходимости, но считает, что его действия диктуются сложившимися обстоятельствами.
– Это как раз то, что я и намеревался узнать, – еще тише, чем лейтенант, произнес генерал. – Но объясните мне в таком случае, каким образом вы намерены расправиться с ним?
Лейтенант колебался.
– Прошу прощения, сэр, но речь не идет о какой бы то ни было расправе над генералом Хаукинзом. Мы находимся в весьма щекотливом положении. Ведь Китайская Народная Республика требует сатисфакции, и это в высшей степени справедливо, поскольку генерал Хаукинз совершил грубый, вульгарный поступок. И к тому же отказывается принести публичное извинение.
– Здесь говорится почему? – взглянул Саймингтон на доклад, который он все еще держал в правой руке.
– Генерал Хаукинз утверждает, что ему подстроили ловушку. Его объяснение – на третьей странице.
Открыв указанную страницу, генерал углубился в чтение. Лейтенант вытащил из кармана носовой платок и принялся вытирать подбородок. Положив аккуратно доклад на разбитое стекло, Саймингтон взглянул на лейтенанта.
– Если Мак говорит правду, то это и впрямь была ловушка. Какова его версия случившегося?
– У него нет никакой версии, генерал: он был пьян.
– Мак говорит, что ему подсунули наркотики, лейтенант.
– Они выпивали, сэр.
– И его накачали наркотиками. Я думаю, Хаукинз знает разницу. Я достаточно много раз видел его поддатым.
– Тем не менее он не отрицает обвинения.
– Но утверждает, что не несет ответственности за свои поступки. Хаукинз был лучшим стратегом в разведке в Индокитае. Он опаивал наркотиками курьеров и торговцев в Камбодже, Лаосе, в обоих Вьетнамах и, возможно, вдоль маньчжурской границы. И ему прекрасно известно, что это такое!
– Боюсь, что его знания не имеют никакого значения, сэр. Обстоятельства требуют, чтобы мы пошли на уступки Пекину. Торговые соглашения сейчас важнее всего. Скажу вам откровенно, сэр, нам нужен бензин.
– Боже мой! – воскликнул Саймингтон. – А мне и в голову не приходило, что скрывается за всем этим!
Лейтенант, убрав носовой платок в карман, слабо улыбнулся.
– Я понимаю, что требуется гибкость. Как бы там ни было, у нас всего только десять дней на то, чтобы уладить это дело – осуществить решительную акцию и добиться положительного отклика на нее.
Саймингтон уставился на молодого офицера с выражением человека, который вот-вот сорвется на крик.
– Что это значит?
– Это звучит довольно грубо, но генерал Хаукинз поставил свои собственные интересы превыше интересов дела. И мы должны воспользоваться этим, чтобы преподнести всем урок. Для всеобщего блага.
– Воспользоваться? Тем, что он хотел сказать правду?
– У нас высокие цели, генерал!
– Я знаю, – устало проговорил Саймингтон. – Торговые соглашения, бензин…
– Именно так, сэр! Наступают времена, когда символика должна уступить место прагматике. И все понимают это.
– Хорошо… Только вам не удастся сбить Мака с ног и заставить его играть роль разжалованного символа. А что это за акция, которую вы собираетесь осуществить?
– Дело Хаукинза передано в Генеральную инспекцию, – проговорил лейтенант с брезгливым выражением лица, с каким студент биологического факультета держит в первый раз в руках разрезанного солитера. – Мы внимательно изучаем его прошлое. Нам известно, что он занимался весьма сомнительной деятельностью в Индокитае. У нас есть все основания полагать, что он нарушал там принятые во всем мире нормы поведения.
