К вечеру пятого июня лодка уже стояла на кильблоке в полной готовности к спуску на воду. Её черный, смолистый от гудрона цвет бортов поблёскивал в вечернем свете ламп, висевших тут же, рядом со столяркой; разогретый за день на солнце гудрон обмяк по всему корпусу лодки, сгладив все неровности на поверхности лодки, придав ей ещё более обтекаемую и совершенную форму.
– Давай, давай я тебя прикрою, – гордо сказал Тимофей, глядя на своё детище. – Ай да красавица! Ай да умница! Вот так‐то оно лучше!
Присев рядом на небольшое бревно, лежащее возле лодки, он нежно дотронулся рукой до верхней рейки и, похлопывая по ней, словно пытаясь обратить внимание на себя, тихо, как бы в раздумье заговорил:
– Надоть помаленьку собираться. Вон жара‐то какая стоит! Пенсию на днях вот принесут и поедем. Нам что! Не семеро же по лавкам.
И помолчав пару минут, тут же подумал:
«Васька куда‐то опять пропал? Не забегал ко мне уже который день. Ох и обалдуй же растёт! Не нагуляется всё! Ну да ладно, дело молодое. Разберётся! А так помог бы мне… дел то ещё много! Самое главное сейчас погрузить и довести лодку… И сделать это надо за один раз».
От всех этих мыслей он тяжело поднялся с бревна и, растирая рукой поясницу, сам себе сказал: «Что‐то я пристал ноне. Всё крутишьси, крутишьси… надо идти отдыхать. Да и ты, родная, отдыхай, – сказал он, глядя, на лодку, – чай уже поздно».
VI
На следующий день Тимофей проснулся рано, многое надо было сделать к отъезду: подготовить и собрать рыболовные снасти, сходить на конюшню, убраться в доме, да и так, по мелочи.
Просмотрев ещё раз все вещи, собранные им накануне для отъезда, Тимофей вышел во двор и, тяжело вздохнув, произнёс:
– Всё увезти сразу‐то не удастся. Ну да ладно. Через неделю, не загадавши, Васька довезёт – не проблема, за рыбой приедет, вот и привезёт, если поймаю, конечно. Да поймаю, куда я денусь‐то. Не впервой, чай.
Поработав немного во дворе, Тимофей закрыл сени на висячий замок без ключа и направился на конный двор, находившийся прямо за деревней.
Договорившись ещё с вечера с конюхом, Тимофей без особого труда запряг лошадь в телегу-длинномер и поехал к дому. Запрягать лошадь он научился ещё с молодости, хитрого тут ничего для него не было, а кое-что из упряжи мастерил даже сам.
Удобная для перевозки длинных, габаритных грузов телега была единственным в своём роде транспортным средством на конюшне. Длинная, с широкими бортами, она использовалась в основном для перевозки срубленных берёзовых хлыстов из лесу. Тимофей вот уже который год использовал её для транспортировки своей лодки.
Пофыркивая и мотая головой в разные стороны, Белогубка, так звали лошадь, шла размеренным, спокойным шагом, утопая в размытой вешней водой и разъезженной тракторами дороге. Большое белое пятно на нижней губе отличало её от всех остальных лошадей. Поэтому и название такое дали – Белогубка. Спокойная, без всяких капризов лошадь была любимицей у всех деревенских жителей, особенно мальчишек.
Расстояние от конного двора до дома было небольшое. Уже через несколько минут Тимофей подъезжал к дому, к тому месту, где стояла его лодка. Привязав повод узды к штакетнику, он прошёл к столярке и, взяв молоток, легко отбил, как раз напротив лодки, проём ограды для того, чтобы заехать в огород – поближе к стапелю. До лодки оставалось несколько метров, когда он остановил лошадь. Рядом с колёсами, напыжившись рыхлым чернозёмом, тянулись ухоженные, разной длины грядки моркови, лука, свеклы, гороха, посаженные Тимофеем совсем недавно.
