— Снимки обрабатываются, — туманно сказал доктор, потирая лысеющую макушку.
Должно быть, заметив беспокойство на моем лице, он спешит добавить:
— О, мисс Риджит, не переживайте, это не значит, что мы нашли что-то страшное, просто проявка ментальных карт требует терпения и усердной работы высших магов, время которых, как вы должно быть знаете, это крайне дефицитная вещь в нашем мире.
Я ничего не отвечаю и с закрытыми глазами ловлю солнечный свет на своем лице, пока доктор что-то тараторит, объясняя мне подробности различных процедур, которым меня подвергали, и еще только собирались подвергнуть.
Я решаю воспринимать все это стойко и ни на что не жаловаться, раз уж у меня не было другого выбора. Не буду отрицать, что слова доктора о моей аномальной невосприимчивости к магии некоторого рода, крайне меня заинтриговали.
В конце концов, я из рода Риджит, а у нас в роду нытиков замечено не было. Осталось потерпеть всего четыре дня.
И тут я нехотя вспоминаю, что через эти же четыре дня истекает срок выдвинутого Гаем Пауэрсом ультиматума. Либо я возвращаюсь на его условиях, либо я никогда больше не увижу сына.
И тут я краем сознания улавливаю слова, которые являются для меня полной неожиданностью.
— Постойте, постойте, — говорю я, — повторите, пожалуйста.
Доктор смущенно умолкает и повторяет только что сказанное, непонимающе глядя на меня, только сейчас, по-видимому, осознавая, что я почти не слушала его все это время.
— Сегодня нас посетит сам Лазарус Диксон, заместитель министра. Он справлялся о вашем самочувствии, спрашивал, возможно, ли будет с вами повидаться.
Я внимательно смотрю на доктора.
— Он знает, что я здесь?
— Конечно, мисс, именно благодаря его просьбе вы были приняты сюда без всякой очереди. Более того, он сам вас и привез сюда после той аварии, что случилась возле вашего дома. Вы наверное, не помните этого.
— Не помню, — говорю я задумчиво.
Так вот кто был тем человеком, что подхватил меня, когда я уже почти потеряла сознание, тогда, когда выбежала на дорогу.
Вот почему голос показался мне знакомым.
Он звучал так взволнованно, как будто человек боялся потерять самое ценное.
Память услужливо подкидывает мне несколько постыдных кадров прошедших дней, и я с облегчением вздыхаю, в очередной раз радуясь, что голова больше не болит и не затуманена каким-то странным мороком, который я даже не замечала, пока он не исчез.
Лазарус, друг моей юности. И почему я так резко отреагировала, когда отец предложил мне встретиться с ним?
Сейчас мысль о том, чтобы повидаться со старым другом показалась мне просто замечательной.
— И когда он будет здесь? — спрашиваю я доктора.
Он смотрит в сторону больничного корпуса и подслеповато щурится.
— Кажется, он уже прибыл.
Я прослеживаю его взгляд и вижу Лазаруса, быстро идущего к нам по дорожке.
Отмечаю про себя, какая уверенная у него походка и сколько в нем скрытой мощи, которую в юности я не замечала в нем.
Он уверенно смотрит вперед, как человек, которому нечего бояться и нечего скрывать. Едва разглядев и, похоже, узнав меня, он расплывается в приветливой улыбке.
21. Глава 21
Лазарус подходит к доктору и, приветливо улыбаясь, жмет ему руку.
Я любуюсь тем, какой волевой у него стал подбородок и как уверенно он держится. Раньше я воспринимала его как мальчишку, который все время таскался за мной, куда бы я ни пошла. Конечно, мы дружили, но я воспринимала его, скорее, как младшего брата. Видимо, все дело в том, что девочки взрослеют куда быстрее мальчиков.
