Цапнула Илидора за руку, вложила ему в ладонь холодный камешек размером и гладкостью с голубиное яйцо. Сжала ладонь дракона в кулак своими сухонькими пальцами, гладкий камешек вдавил себя в кожу Илидора и вдруг потеплел, в мгновение согревшись. Мшицка улыбнулась, ещё раз сжала пальцы дракона и вперевалку отправилась собирать себе лежанку из наломанных загодя веток.
Илидор смотрел ей в спину со странным ощущением, будто краем крыла проскользил по границе сна или, хуже того, притчи. Найло тут же оказался рядом, разжал несопротивляющийся кулак Илидора и требовательно спросил:
– А в такое ты веришь?
– В какое? – попытался прикинуться дурнем Илидор.
– В камни мудрости. В заговоры жадности. В фиксацию неопределимого. Амулеты, обереги, наговоры, гадания, толкования снов…
Ничто в научно-выверенной картине мира Йеруша Найло не говорило о том, что подобные вещи способны сколько-нибудь влиять на реальность. К примеру, его мать обожала поутру за завтраком читать сонники, но Йеруш еще в раннем детстве понял, что никакие материны сны ничего не предвещают, а толкования их зачастую противоречат друг другу.
И Йеруш не верил, что неизмеримые сущности вроде значения снов, защит или мудростей можно воплощать в предметах, что мудрости можно хлебнуть, используя некий камешек. А если б, паче чаяний, такая возможность существовала, если бы какие-то из неизмеримых неформулируемых сущностей было возможно зафиксировать подобно тому, как маги фиксируют некоторые изменчивые состояния материи, то камни с мудростью не раздавали бы бесплатно где ни попадя всякие нищие старухи.
Словом, Йеруш считал, что подобное невозможно, но на всякий случай задавал вопросы о непознаваемом с присущей ему занудной настырностью.
– Не верю, – Илидор тоже посмотрел на гладкий камешек и сказал не то ему, не то Йерушу: – А будь подобное возможно, я бы выбросил его в реку.
– Выбросил камень, дающий мудрость? Это ещё почему?
Дракон посмотрел на Йеруша совершенно ясными, чистыми золотыми глазищами.
– Да потому что я не хочу себе мудрости, Найло. Она всегда жестока.
***
Поутру Илидор потребовал сделать ему списку с карты, на что Йеруш ужасно разворчался: пришлось пожертвовать для этого старым черновиком, исписанным только с одной стороны, а бумага, знаете ли, и так удовольствие дорогущее, у путешествующего же учёного она и вовсе на вес золота.
Дракон даже не дослушал негодовательный спич Йеруша – нетерпеливо пощёлкал пальцами, посеребрел глазами и со значением покосился на большой рюкзак. Бурча, шипя, словно бешеный кот, и рискуя опрокинуть походную чернильницу, Найло перерисовал карту с ближайшими селениями более-менее точно. После этого Илидор повадился куда-то пропадать во время привалов. Рыскал по окрестностям, причём, как подметил Йеруш, дракона интересовали в основном пригорки, осадочные породы и скалы, которые изредка попадались на пути. Постепенно Илидор заполнял свою списку пометками.
– Что ты там чёркаешь? – желал знать Йеруш, но дракон не отвечал, только блестел глазами и щурился, взглядом прося заткнуться.
Найло, что удивительно, затыкался. До следующей отметки на карте Илидора.
– Так, дракон, ты же не собираешься уйти один? – наконец напрямую спросил Йеруш.
Илидор непонимающе посмотрел на него, постучал себя костяшками пальцев по лбу, и Найло немного успокоился.
– Ну просто скажи, зачем тебе эти списки! – настаивал он.
