Илидор медленно поднялся на ноги. Ножны, прикрытые крылом плаща, держал у бедра.
– Сядь взад, – лениво бросил ему рыжий. – Полезешь мышцой играть – проиграешь.
Их с драконом разделяло шагов пять.
– Встречное предложение, – так же лениво ответил Илидор. – Убираетесь отсюда немедленно и целыми.
Вертлявый осторожно положил котомку Мшицки наземь и сделал мягкий шаг в сторону, готовясь зайти сбоку.
– Сыночки, сыночки, – губы Мшицки дрожали, глаза наполнились слезами, дрожащие ладони она прижимала к груди.
Йеруш одеревенел окончательно, зарылся пятками в опавшие листья. Вверх задорно торчали острые колени и носки башмаков.
Хлопнуло-вспузырилось крыло, открывая ножны, Илидор выставил их перед собой – одна рука на рукояти меча, вынутого из ножен на ладонь. Вопросительно изогнул бровь.
Он надеялся, что выглядит достаточно наглым и уверенным, чтобы на него не кинулись все трое разом. Шустрый действительно остановился, не то опешив при виде меча, не то вполне разумно осторожничая. Зато рыжий никакими сомнениями не мучился, он лишь паскудно осклабился, окинув взглядом Илидора, а здоровяк, масляно ухмыльнувшись, огласил своё немудрёное решение:
– Я поимею твой труп. Два раза.
Илидор был быстрым драконом, потому он успел выхватить меч, увернулся от удара и тут же подставил лезвие под рукоять топорика, под пальцы рыжего, сжимавшие её. Сломались не то два, не то три, со знатным хрупаньем и алыми кровяными брызгами. Топорик рыжего ещё не успел гупнуться на листвяную подстилку, а дракон, едва не вывихнув запястье, уже достал острием меча не закрытую кожаной жилеткой подмышку здоровяка. Тот как раз почти закончил знатный замах.
Что в топориках плохо – ими нельзя колоть.
Рыжий выл на земле, зажимая полуотрезанные пальцы. Здоровяк шатался и смотрел на дракона с обидой и недоумением, одна рука повисла плетью, вторая всё сжимала рукоять. Не дожидаясь, пока этот человек примет новое и верное решение самостоятельно, Илидор хорошенько пнул его в бок, уже основательно залитый кровью.
Вертлявый всё это время медленно пятился в подлесок, опустив топор. Когда здоровяк, охнув, осел наземь рядом с рыжим, вертлявый принял разумнейшее решение убраться отсюда поздорову.
Илидор тихо выдохнул. Насядь на него сразу все трое – на поляне бы только и осталось, что двенадцать стунов мелко рубленых драконьих котлет.
– Мой труп он поимеет, – процедил, недобрым взглядом окидывая здоровяка. – А будет чем?
Тот взвыл утробно, быстро закрыл причинное место здоровой рукой и принялся отползать, глядя на дракона дикими глазами.
Мшицка дрожащими пальцами приглаживала седенькие волосы.
– Зря ты с ними так, – отмер смертельно побелевший Найло. – В этой пробирке дремают милые крошечные червячки, они бы охотно поселились в чьей-нибудь печени.
Дракон содрогнулся.
– Зачем эта чрезмерная жестокость? Берите вещи и полетели отсюда.
– Ты хотел сказать «Пошли»?
– Я знаю, что хотел сказать, Найло. Не беси меня сильнее неизбежного.
***
Мшицка никак не отреагировала на превращение Илидора в дракона и никак не комментировала перелёт. Словно с ней каждый день случалось что-нибудь подобное или словно разум её был поглощён только что пережитым, и на остальное уже не оставалось запаса удивления. А может, она с самого начала предполагала в Илидоре нечто отличное от человека.
Теперь решили устроиться на ночлег подальше от хоженых мест и уже почти в полной темноте выбрали подходящую крошечную полянку. Илидор наконец отчистил меч и теперь, зажав точильный камень между камней у костра, с превеликим вниманием правил зазубрину на лезвии, то и дело крутил кистью правой руки и низко ворчал, когда в запястье похрупывало.
