– Но почему? – я поднимаю глаза. – Зачем тебе это нужно, Эйнар? Неужели тебе не хочется иметь жену, которая будет любить тебя?
Должно быть, я говорю глупость. Потому что в глазах дракона появляется снисходительно-насмешливое выражение.
– Мне хватит того, что ты принадлежишь мне, – в низком голосе мужа море цинизма.
Таким как он не нужна ничья любовь. Он может лишь использовать. В своё удовольствие или просто в отместку за то, что считает будто бы я унизила его.
Быть чьей-то собственностью неприятно. Нутро разъедает бешеный протест, но я понимаю – одно неосторожное слово, и я снова буду в надёжном драконьем замке, одетая в немыслимо дорогие платья, выбирать, какие блюда повару приготовить на ужин. Вот максимум доступной мне свободы на ближайшие несколько десятков лет.
Я поднимаю взгляд и упираюсь в гладкую ткань военной формы, медленно веду глазами по погонам генерала, по его широким плечам, мощной шее, скулам. Останавливаюсь на скованных льдом невероятно красивых голубых глазах.
– Хочешь, чтобы я умоляла? Это подло! Ты омерзителен, Эйнар. Играешь на моих чувствах зная, что я схожу с ума из-за брата. Неужели в тебе нет и капли сочувствия? Видишь этот браслет? – шиплю я, задирая рукав. – Это значит, что я принадлежу себе. Пока что.
Я готова и к насмешкам, и даже к гневу, но, к моему изумлению, дракон слегка тянет уголок губы снисходительно улыбаясь:
– Вот именно – пока что. Этот браслет всего лишь формальность. Глупая древняя традиция. Но.. хочешь жить с орчихой и клопами? Почему бы и нет? Хочешь носить тряпьё, как простолюдинка? Носи, Магнолия.
Он делает шаг вперёд.
Я тут же отступаю.
– У тебя есть двадцать пять дней. Если такова твоя прихоть. Но потом… – дракон многообещающе ухмыляется.
Я сглатываю, когда понимаю, что Эйнар считает. Отмеряет время, когда клетка окончательно захлопнется за моей спиной. Браслет будто бы ещё сильнее сдавливает запястье.
– Я благодарна тебе за понимание, – нахожу в себе силы быть любезной я.
Муж не отвечает мне взаимностью:
– Если узнаю, что ты путаешься с кем-то здесь – убью. И тебя, и его. Его на твоих глазах. С особой жестокостью.
Я многое повидала в степи, знаю воинов и их беспощадность. Наверное, по сравнению с благородными раани моего возраста, можно сказать, что меня трудно испугать. Но сейчас дикий, первобытный страх стискивает меня в своих ледяных объятиях. Несмотря на августовскую жару по коже проходится дрожь. Потому что Эйнар не шутит.
Зная мой характер, сейчас самое время что-то съязвить в ответ по поводу того, что «А вдруг тебе, проклятый дракон, снова что-то почудится?», но язык прилипает к нёбу, я просто разворачиваюсь и быстрым шагом иду к Златовласке, которая сжимает Лютика в объятиях.
– На тебе лица нет, малявка, – хмыкает орчиха. – Вот зачем попёрлась к этому важному генералу Джакару? Отвадил тебя, дурёху этакую?
– Отвадил, – бездумно соглашаюсь я.
– Я стесняюсь просто подойти поздороваться, – смущённо бормочет Златовласка. – Но тоже хотела бы потом служить под его началом! Сам победитель сумеречных в академии, во дела! Я и не знала, что именно он родственник Ивара.
– Лия? – Лютику удаётся выкарабкаться из цепких лап любвеобильной орчихи, он спрыгивает на мягкую зелёную траву.
– Всё в норме, – натягиваю улыбку я.
Златовласка берёт огромную булаву и со всей дури бьёт по пню, на котором другие тренируют удары. Тот с треском раскалывается надвое.
