Тут, впрочем, был совсем другой случай.
– Ты можешь остаться у нас дома, – решился Ник, – если только избавишься от тех брошюр, что у тебя в сумочке. Совсем не обязательно их уничтожать. Разве ты не можешь просто оставить их в каком-нибудь приметном для тебя месте?
Вместо ответа Чарли достала одну из брошюр, пошуршала страницами, а затем прочла вслух:
– «Мера человека – не в его интеллекте. Она и не в том, как высоко он забрался в этом уродливом обществе по служебной лестнице. Мера человека заключается вот в чем: насколько он готов откликнуться на призыв своего собрата о помощи? И какую частицу себя сможет он отдать? Ибо, жертвуя по-настоящему, ничего не получаешь взамен – или, во всяком случае…»
– Ну уж нет, – возразил Ник. – Когда жертвуешь, то что-то получаешь взамен. Ты кому-то жертвуешь, а он потом платит тебе той же монетой и жертвует что-то взамен. Это же очевидно.
– Никакая это не жертва, а сделка. Послушай-ка еще: «Бог учит нас…»
– Бог умер, – перебил Ник. – Его останки были найдены в две тысячи девятнадцатом году. Они дрейфовали в космосе неподалеку от альфы Центавра.
– Там были обнаружены останки какого-то организма, в тысячи раз более совершенного, чем мы, – сказала Чарли. – Да, этот организм наверняка мог создавать пригодные для обитания миры и заселять их другими живыми организмами, сотворенными по его образу и подобию. Но это не доказывает, что он был Богом.
– А по-моему, это и был Бог.
– Давай я останусь у тебя на эту ночь, – сказала Чарли. – А если понадобится – но только если правда понадобится, – то и на следующую. Ладно? – Она глядела на него снизу вверх, яркая ее улыбка купалась в лучах невинности. Словно она, как маленькая киска, просила только блюдечко молока – и ничего больше. – Не бойся Дэнни – он тебе ничего не сделает. Если он кого-то и побьет, то только меня. Но вряд ли он исхитрится найти твою квартиру – куда ему. Твоих имени и фамилии он не знает; не знает он и…
– Он знает, что я работаю на Дзету.
– Дзета его не боится. Дзета может из него котлету сделать…
– Ты сама себе противоречишь, – сказал Ник. Так ему, по крайней мере, показалось. Возможно, на него все еще действовал алкоголь. Он задумался, когда же эта отрава выветрится. Через час? Через два? Так или иначе, со скибом он явно управлялся как надо – пока еще ни один офидант ПДР не остановил его и не зацепил буксировочным тросом.
– Ты боишься, что скажет твоя жена, – заявила Чарли. – Если ты меня к себе домой приведешь. Ей много чего придет в голову.
– Ну да, – согласился Ник, – и это тоже. А еще есть один закон. «Изнасилование несовершеннолетней» называется. Тебе ведь еще нет двадцати одного?
– Мне шестнадцать.
– Ну вот, сама видишь…
– Ладно, – беспечно бросила девушка. – Давай садись. Я вылезу.
– А деньги у тебя есть?
– Нет.
– Но ты справишься?
– Ага. Я всегда могу справиться. – Чарли говорила без всякой злости; казалось, она ничуть не обвиняет Ника за нерешительность.
«Возможно, что-то похожее происходило между ними и раньше, – задумался Ник. – И другие, подобно мне, оказывались в это втянуты. Причем с самыми благими намерениями».
– Я скажу тебе, что может с тобой случиться, если ты возьмешь меня к себе домой, – сказала Чарли. – Тебя могут свинтить за хранение кордонитской литературы. Тебя могут свинтить за изнасилование несовершеннолетней. Жена – которую тоже арестуют за хранение кордонитской литературы – тебя бросит. Причем так никогда не поймет и не простит. И все же ты не можешь так просто меня высадить. Хотя бы потому, что я девушка и мне некуда пойти…
