И через секунду понимаю, что нужно было выпить, перед тем как сюда заходить. А лучше нажраться. Так бы было больше шансов не натворить херни.
С-с-с-сука.
Таисия.
Сидит на подоконнике.
Голая. Совсем, блядь. Зубы скрипят от того, насколько сильно я их сжал.
— Артём Юрьевич! — раздаётся радостный визг девчонки. А я начинаю верить в карму. Вот так судьба решила на мне отыграться, да?
В голове шумит. Всё, на что я способен, — это стоять и смотреть на неё. Как долбаёб? Примерно так. Да.
Не смотреть невозможно. Потому что дальше уже правила стояк диктует.
Таисия поднимает руки вверх, разжимая кулаки. Лепестки роз летят на волосы, обнажённую грудь. Соскальзывают по затвердевшим соскам.
Мне даже похуй, где она их взяла. Ей-богу поебать. В голове только одно.
Выебать её на этом подоконнике. Раком поставить. Волосы на кулак намотать. Чтобы стекло запотевало от её горячего дыхания и стонов.
— Пупупидуду! — выкрикивает девчонка с широкой улыбкой.
У меня пересыхает во рту. Стояк таранит ширинку с большим энтузиазмом. Да-да, о его желаниях я прекрасно знаю.
— Что это, блядь, такое? — рычу, с трудом выдавливая из себя слова.
Таисия продолжает улыбаться. Соскальзывает с подоконника и начинает идти ко мне.
Медленно.
Сексуально.
Каждое её движение как вызов. Лёгкое покачивание бёдрами, взгляд исподлобья, хитрая улыбка на губах. А я понимаю, что выдержка трещит по швам. Да пошло оно всё нахуй.
— Последний шанс, Таисия, дальше я за себя не ручаюсь.
— Вы такой бука, Артём Юрьевич, — ближе подходит. Волосы откидывает назад. Сука, вчерашняя девственница. А ощущение, что это меня сейчас возле подоконника выебут. — А я ждала свой сюрприз.
Взгляд на пустую бутылку из-под вина падает. Значит, догналась?
— Стой, где стоишь, — мой голос низкий, хриплый.
— Забавно, вы меня боитесь, Артём Юрьевич?
Последняя ниточка моей выдержки рвётся, когда она губы облизывает. Постанывает.
Сука, я ведь не железный!
Пальцы на её горле сжимаются. Сладкий аромат девчонки в ноздри вбивается. Глаза блестят. Губы растягиваются в улыбке.
Ближе к себе притягиваю. Она тянется за поцелуем.
— Обещаю, что не скажу папе, это будет наш секрет...
22. Глава 11.
Кривлю носик. Зажмуриваюсь сильнее. Но раздражение начинает распространяться во мне как чёртов вирус.
Фыркаю недовольно и приоткрываю один глаз. Кто вообще придумал солнце по утрам?! Не могло дождаться, пока я высплюсь?!
Переворачиваюсь набок, пытаясь натянуть одеяло на голову.
Но тут же в полном ахере оба глаза распахиваю. Потому что, что?! Потому что рядом со мной тело сопит! Тело Гордеева!
"Походу нас отодрали"
Внутренний голос только ухудшает ситуацию.
Нет, я бы никогда... Да с ним... Я же не...
С каждой новой мыслью уверенности в том, что я бы "не" всё меньше и меньше.
Губу закусываю. На счёт три под одеялко заглядываю.
Я... я голенькая!
"Ну вот, сам бог знает в каких позах нас того"
Зажмуриваюсь до боли, зубы стискиваю. Это как же так напиться можно было? Мамочки!
А после полный гнева взгляд на Гордеева перевожу.
"Гаси ублюдка"
— Ах ты… извращуга! — кричу, и, схватив подушку, изо всех сил хлопаю ею по его расслабленному лицу.
И плевать, что этот гад спал! Я ему сейчас место на кладбище организую!
Гордеев морщится, прикрывая лицо рукой, глаз один открывает. Смотрит на меня, как на надоедливую муху.
— Какого хуя, Таисия?! — голос хриплый, сонный. Малыш не выспался? Сейчас я тебе устрою сонный час!
