Друзья и герои - страница 27

– Зачем так переживать?

Каллард со смехом сел. Его каштановые волосы были слишком длинными, губы – слишком пухлыми, глаза – слишком большими. Он выглядел очаровательным баловником и явно сознавал это.

– Итальянцы – чудесные ребята и всегда были очень милы ко мне!

– Не сомневаюсь, – раздраженно сказал Грейси. – Но сейчас всё переменилось. Теперь они фашисты и враги. Вряд ли они будут милы по отношению к гражданским военнопленным.

Грейси впервые столкнулся с реальностью войны, и с него мгновенно слетела вся светскость. Он нахмурился, глядя на Бена Фиппса, который, хотя и знал о его страхах, был слишком возбужден, чтобы считаться с ними.

– Должен сказать, что мне нравится образ Метаксаса, в халате встречающего Грацци[20], – сказал Фиппс. – Это произошло около половины четвертого утра. Согласно ультиматуму, у греков было два с половиной часа, чтобы сдаться Италии со всеми потрохами. Метаксас сказал, что за такой срок не смог бы расстаться со своим домом – не то что со своей страной. Я никогда его особо не любил, но должен признать, что в этот раз он выступил неплохо.

– Да, но что делать мне? – нетерпеливо спросил Грейси. – Мне надо ехать в Бейрут на лечение.

Позабыв, как он бахвалился обещанным местом в самолете, Грейси разнервничался и был так очевидно несчастен, что Гарриет, вопреки всему, стала ему сочувствовать.

– Я слышала, что будет еще один эвакуационный борт, – сказала она. – Для женщин и детей, но наверняка…

– Женщин, детей и инвалидов, – перебил ее Арчи Каллард. – Не волнуйся, Колин. Майор тебя вывезет отсюда. Он всё устроит.

Грейси утих и снова заулыбался.

– На майора и впрямь можно положиться.

В этот момент в дверь постучали, и Грейси радостно воскликнул:

– А вот и он! Entrez, entrez![21]

В комнату вошел Пинкроуз.

– А, это лорд Пинкроуз, – произнес Грейси упавшим голосом.

Пинкроуз не обратил на это ни малейшего внимания. Он просеменил по комнате, кивнул Калларду и Фиппсу, проигнорировал Принглов и заговорил:

– Я встревожен, Грейси, очень встревожен. Мы вступили в войну – вы, очевидно, уже в курсе? Да? Что ж, я пошел в миссию, чтобы справиться о перспективах моего возвращения. Можно было поговорить с Фрюэном, но мне хотелось обратиться к кому-нибудь рангом повыше.

– И с кем вы говорили? – спросил Грейси.

– С молодым Бердом.

– Господи! – Арчи Каллард расхохотался и уткнулся в подушку. – Вот как вы представляете себе высокие ранги?

– И что вам сказали?

– Ничего. Ничего особенного. Возможно, будет еще один борт.

Грейси, очевидно, был недоволен тем, что Пинкроуз прознал о планируемой эвакуации, и с упреком произнес:

– Этот борт будет предназначен для женщин и детей, а не для мужчин. Вы не сможете туда пробиться. Так не годится.

– Вот как?

Пинкроуз раздраженно уставился на Грейси. Тот возмущенно смотрел на него. Оба они были охвачены яростью и страхом за себя.

Свет практически померк. В призрачной полутьме иссохшая моложавость Грейси приобрела мертвенный оттенок. Щеки Пинкроуза выглядели серыми и сморщенными, словно кожа рептилии. Видя, что Пинкроуз чуть ли не полыхает от гнева, словно призрак, явившийся прямиком из преисподней, Грейси взял себя в руки и сказал с натянутым дружелюбием:

– Будьте другом, Бен, включите-ка лампу.

Когда стало светло, Грейси словно ожил: он откинулся на спинку шезлонга и объявил:

– Возможно, мне придется воспользоваться эвакуационным рейсом, но, если у меня будет выбор, я решительно откажусь. Средиземное море полно вражеских кораблей, немецких подводных лодок, мин и так далее. Это очень опасное море.