Друзья и герои - страница 29

Гарриет впервые почувствовала, что она сыта по горло снисходительностью Гая.

– Дубедат – чванливое ничтожество, и ничего больше. Очень жаль, что ты вообще его тогда нанял. Надеюсь, ты не будешь просить его об одолжении.

– Нет. Подождем и посмотрим, кто займет должность Грейси.

– А могут в Лондоне назначить на это место Дубедата? Это вообще возможно?

– Возможно всё что угодно. Им известно только то, что Грейси им докладывает. Он сказал, что на эту должность есть несколько кандидатов. Выбор на самом деле остается за Грейси, потому что Лондон назначит того, кого он порекомендует. Всё просто.

– Не может же он порекомендовать Дубедата.

– Бывают кандидатуры и похуже… полагаю.

– Вряд ли. Впрочем, посмотрим. Что нам делать с деньгами?

– Не беспокойся. Организация не даст нам помереть с голоду.

– Ты будешь говорить с Грейси?

– Нет. Дам телеграмму в Каир.

– Это можно было сделать еще несколько дней назад.

– Тогда бы нам приказали отправляться в Египет. Теперь же мы застряли здесь. Им придется переслать мне мою зарплату.

Гарриет вдруг пришла в восторг. Она страшилась безденежья и отсутствия перспектив, но теперь ее страхи развеялись. Она бросилась Гаю на шею, ощущая, что само его присутствие – залог решения всех проблем.

– Что бы я без тебя делала?

Возможно, он не был так уверен в себе, как желал показать, потому что обнял ее в ответ – с такой силой, как будто потерялся во мраке города, который ничего не мог ему предложить. Несколько минут они стояли, обнявшись, преисполненные чувства благодарности за эту близость, после чего стали пробираться к главной площади. Дойдя до гостиницы, они поужинали в подвальной столовой: это было единственное место, где можно было оплатить еду потом.

Из города стали исчезать молодые мужчины. Портье из гостиницы Принглов уехал после слезного прощания, и его место занял пожилой человек с усами, как у великого Венизелоса[22].

Каждый день по улицам проезжали грузовики, которые везли на вокзал рекрутов, и девушки бросали им цветы. Фермеры приводили в Афины лошадей, которые были нужны армии. Но об итальянцах ничего не было слышно.

Муссолини заявил Гитлеру, что захватит Грецию за десять дней – так же, как Германия захватила Францию. По истечении этих десяти дней его войска по-прежнему стояли у реки Каламас – там, где они встретились с ожидавшими их греками.

По итальянскому радио жаловались на недружелюбный прием. Говорили, что предложение оккупировать Грецию было жестом доброй воли и поддержки и что Италия не ожидала такого сопротивления. Итальянцам потребуется пара дней, чтобы оправиться от шока.

Итальянский министр не стал покидать Афины, но был совершенно потрясен, когда обнаружил, что его телефонная линия работает только внутри города. Он позвонил Метаксасу и спросил, чем вызвано такое обращение. Италия ни в коем случае не воюет с Грецией.

– Сэр, у меня нет времени на филологические дискуссии, – ответил Метаксас и положил трубку.

В этой войне и в самом деле было нечто комическое, но все понимали, что долго так продолжаться не может. За итальянцами стояла махина гитлеровской Германии. За всеми смешками скрывался страх того, что греческая защита внезапно рухнет и враг захватит страну за одну ночь.

Британская миссия объявила, что всем британским подданным надо быть готовыми по приказу покинуть Грецию в течение часа. Каждый мог взять с собой один чемодан, который следовало упаковать заранее. Когда Гай явился в миссию и попросил перевести в Афины его зарплату из Каира, младший секретарь ответил: